Ольга Зверлина - Чёрная сумка

– Так-так-так, – потёрла руки довольная «великанша», – надо срочно всё проверить!

Она скомандовала:

– А ну, карлики – брысь из сумки! На диван!

И растерянные малыши мгновенно очутились на диване.

Варвара радостно взвизгнула.

Какое-то время она развлекалась тем, что перемещала детей в сумку и из сумки. По её приказу дети переносились то на стол, то – на застеклённую посудную полку, то – в резную дубовую аптечку, то – в наглухо закрытый шкаф.

«Так вот в чём секрет сумки! – ликовала Варвара. – Эти противные дети могут запросто проникать куда угодно! Даже туда, где закрыто, где даже заперто! Значит, эти дети могут мне очень пригодиться! Надо только разработать хороший план…»

Она захлопнула сумку, и, наконец-то оставив детей в покое, немедленно начала обдумывать свой план.

Котя уже не плакал, а только изредка всхлипывал, Ля испуганно таращила глаза: от прыжков в сумку и из сумки голова у неё шла кру́гом.

А Васенька хмурился: эта долговязая госпожа Варвара не нравилась ему всё больше и больше.

Старушка Женька медленно брела по заснеженной дорожке, внимательно глядя себе под ноги. Ведь как раз тут шла она вчера вечером, вот этим самым двориком – она точно помнит.

Услышав поблизости чей-то голос, Женька подняла голову: впереди, на скамейке, сидела девочка, грустная-прегрустная. Девочка нажимала кнопочки на своём мобильном телефоне и на Женьку даже не взглянула. Обзванивая друзей, грустная девочка расспрашивала всех о каком-то пропавшем Васеньке.

Но Васеньку этого, похоже, никто не видел и не знал о нём ничего.

Старушка Женька уселась рядышком.

– Что, котик у тебя потерялся? – осторожно спросила она. – Это твой котик, да? Васенька?

Девочка замотала головой.

– Не котик? Значит, дружок твой?

– Нет.

Женька всплеснула руками:

– Неужели – братик?

– Братик, – вздохнула девочка, – маленький. Взял вчера и куда-то пропал.

Женька огорчённо закивала:

– Ой, как плохо… Родители, наверно, переживают, папа, мама! Я тебя так понимаю! У меня тоже есть сестра, и если бы она вдруг пропала, я бы тоже жутко волновалась, даже представить страшно… Знаешь, и у меня ведь сегодня пропажа. Самое дорогое пропало – мамина память…

Девочка опасливо покосилась на странноватую старушку: непонятное что-то она бормочет – как это может пропасть память? Какая память? Разве что, компьютерная, о которой в школе на уроке информатики рассказывали… Но что такие отсталые бабушки в компьютерах понимают?

Старушка Женька смущённо теребила цепочку на серой «лотерейной» сумке.

– Это вещь пропала… понимаешь, такая… дорогая для меня, – пыталась объяснить она грустной девочке, – о маме моей память…

Но девочка её уже не слушала: она опять нажимала кнопочки на своём телефоне.

Тогда старушка стала смотреть, как падает снег – тихо-тихо, невесомыми пылинками.

Женькина мама тоже любила смотреть на снег. Женька вспоминала маму – как та улыбалась, как вязала полосатые носки, как пекла пироги и пела песенки. И как приходила домой – с работы или просто из магазина – и в её чёрной сумке всегда находилось для каждой дочки что-нибудь приятное: конфета, мандарин или новенький лакированный карандаш с мягким круглым ластиком на конце. Иногда мама вынимала из сумки маленьких пупсиков-голышей с вертящимися ручками, иногда – заводных игрушечных цыплят или лягушек. А иногда – флажки, блестящие-прыгучие раскидайчики на резинках и разноцветные праздничные шары, которые так весело надувать всем вместе…

Правда, Варя всегда бывала недовольна подарками: топала ногами, хныкала и жаловалась, что у Женьки и конфета больше, и пупсик симпатичней, и цыплёнок лучше заводится, и раскидайчик выше прыгает. Младшая сестра всегда забирала себе все-все красные и розовые воздушные шарики, а если хоть один из них перепадал Женьке, Варя «нечаянно» протыкала его гвоздиком и уверяла потом маму, что «женин шарик сам взял и лопнул!»

А когда дочери подросли и научились читать, мама приносила им книжки-малышки, цветные календарики, открытки со стихами или яркие детские журналы. И маленькая Варя хихикала, потихоньку исчиркивая карандашом Женькины книжки так, чтобы ни единого словечка нельзя было прочесть.

Позже мама стала дарить дочкам тоненькие чулки-паутинки, заколки для волос, брошки-цветочки и шёлковые ленты. Но с Женькиными обновками обязательно случалось какое-нибудь несчастье. У её крошечных пузырьков с духами бесследно исчезали пробочки, и поэтому духи мигом испарялись; на её новых капроновых чулках всегда расползались неожиданные дырки, и нитки в бусах почему-то сразу же лопались. Расчёски её терялись, а заколки-невидимки, наверно, и в самом деле становились невидимыми, потому что она нигде не могла их отыскать – ни в клеёнчатой школьной сумке, ни в ящике письменного стола, ни на полке с книгами, ни в карманах.