Элизабет Рудник - Круэлла

Эстелла слышала снизу сердитые крики Баронессы. Она поняла, что пора закругляться. Если она собирается выстроить легенду, нельзя, чтобы её поймали сейчас. Она крутанулась ещё раз, и последняя юбка слетела с её талии и приземлилась на авто Баронессы. Она сиганула с крыши, сверкая своими неоново-розовыми панталонами под изумлённые вздохи толпы.

Обернувшись, она быстро оценила результат своих трудов. Автомобиль Баронессы накрывала теперь розовая юбка. На ней яркой краской из баллончика, придававшей ей сходство с предметом современного искусства, было небрежно написано слово «Прошлое».

Эстелла мельком увидела лицо Баронессы, заточённой в машине. Женщина прижала его к стеклу, отчаянно пытаясь разглядеть, что происходит.

Эстелла рассмеялась. Она сделала это. Она выставила Баронессу на посмешище. Она теперь на шаг ближе к осуществлению плана мести, и скоро прошлое останется в прошлом.

Баронесса рвала и метала. Её унизили, и теперь она отыгрывалась на своих подчинённых. Склонив голову над утренней газетой (с огромным снимком накрытого платьем авто на развороте), она расхаживала взад-вперёд перед дизайнерами, которые стояли, дрожа от страха. Замыкала шеренгу Эстелла. Она испытывала лёгкое чувство вины. Частично в происходящем была виновата она. Ну а точнее Круэлла.

Её выходка на премьере дала свои плоды. Все, кто что-то собой представлял (и многие, кто не представлял собой ничего особенного), обсуждали её и пытались установить личность загадочной чёрно-беловолосой модницы, известной как Круэлла. Большинство людей были заинтригованы. Баронесса же была в ярости.

– У нас нет визитной карточки, – сказала Баронесса, процокав к девяти эскизам, прикреплённым к пробковой доске. В середине было оставлено место для главного наряда. – Ещё и эта Круэлла повсюду! Мне нужны идеи! – Швырнув газету в Джеффри, Баронесса повернулась и посмотрела на Эстеллу. Эстелла нервно сглотнула. Ей было не по себе от взгляда Баронессы. – Эстелла, – сказала она, подходя к ней и вырывая блокнот у неё из рук. – Ты моя последняя надежда. Что там у тебя? – Она пролистала эскизы, останавливаясь на некоторых, морщась при виде других, хмурясь, глядя на следующие.

Эстелла наблюдала за её реакцией.

– Вы, кажется, чем-то расстроены, – заметила она.

Баронесса вскинула голову.

– Мои собаки пропали, моё ожерелье украдено, и эта Круэлла... – Она замолкла, и Эстелла наклонилась вперёд. Ей не терпелось услышать, что скажет Баронесса. Но, вместо того чтобы закончить мысль, Баронесса покачала головой. – Это шоу должно стать лучшим! – заявила она.

Разыгрывая роль услужливой помощницы, Эстелла сочувственно кивнула.

– Кажется, вас это подточило, – сказала она, пытаясь ничем не выказать своей радости. – Мне принести вам огурцов? Тонко нарезанных?

– Иди! – крикнула Баронесса, швыряя блокнот Эстелле. – Иди и поработай своими крохотными засушенными мозгами!

– Конечно, – сказала Эстелла, сдерживаясь, чтобы не выпалить, кто тут на самом деле засушенный.

Повернувшись к остальным дизайнерам, Баронесса махнула рукой в сторону рабочих столов.

– Ну а вы, – злобно сказала она, – за работу. – Не сказав больше ни слова, она развернулась и проследовала из мастерской вверх по лестнице в свой кабинет. В следующее мгновение дверь за ней захлопнулась.

Эстелла понимала, что ей следует заняться разработкой фасонов для Баронессы, но последние несколько дней вдохновили её на кое-что более грандиозное. А перерыв на обед, как-никак, был перерывом в работе, поэтому за едой она могла использовать время в собственных целях. Сгребя пакет с обедом и свой личный блокнот в охапку, Эстелла выскользнула из-за стола.

Она быстро преодолела извилистые коридоры, которые со временем стали для неё такими же знакомыми, как Берлога. Она столько часов провела в этом здании, потея и тревожась, и всё ради женщины, которая не заслуживала ни её таланта, ни её времени. Эстелла отдала бы что угодно, чтобы вернуть свою мать. Но поскольку это было невозможно, она собиралась позаботиться о следующем приемлемом варианте – убедиться в том, что смерть её мамы не была напрасной. Эстелла не доставит Баронессе удовольствия отнять последнее, что у неё есть – любовь к моде. Она воспользуется тем, что ей удалось узнать, и дверьми, которые Баронесса, сама того не желая, открыла ей, чтобы стать модельером, подобного которому Лондон (да и весь мир) ещё не видывал.