Джен Калонита - Замок обмана

– Оно у нас! Золотое яйцо наше! Всё наше!

Кажется, получилось...

Вольфингтон откашлялся, и я перевела взгляд на него. Профессор подошёл к столу, где, к моему ужасу, Апельсинка уже проявила некоторые признаки обратного превращения. К счастью, все были так увлечены яйцом, что никто пока этого не заметил. Наше время стремительно истекало.

– Так что, сделка выполнена? – поторопила я Штильцхена.

Он взглянул на меня, на гусыню и снова на яйцо. В тусклом освещении кабинета его ухмылка показалась мне особенно зловещей.

– Выполнена. – В его руках возник свиток с нашим договором, который он разорвал надвое.

– Да! – не удержался от ликующего вопля Олли.

Я вздохнула с огромным облегчением, увидев, что Штильцхен достал из кармана свою волшебную палочку и направил её в сторону окна. Три дерева – семья Кайлы – ярко вспыхнули, замерцали и растаяли, а вместо них на траве остались три женские фигуры.

– Мамочка! – вскрикнула Кайла, заливаясь слезами. – Я хочу к ним!

– Ступай, дитя! – улыбнулась мадам Клео, и Кайла выпорхнула из кабинета.

– Теперь Флора, – настойчиво продолжала Харлоу, и Штильцхен снова взмахнул палочкой. Каменная статуя замерцала, вспыхнула красным, потом засеребрилась и растаяла, явив вместо себя Злую Мачеху.

– ... не тронешь! – выкрикнула Флора, заколдованная в разгар стычки со Штильцхеном. В её глазах вдруг мелькнула растерянность, и она, опустив руки, недоумённо огляделась по сторонам. –Что здесь происходит? Где я? Это что, мой кабинет? И что вы все делаете в моём кабинете?

– Кстати, насколько я помню, сделка подразумевала, что вы покинете Сказочную исправительную школу и разорвёте ваш договор с Флорой, – напомнила Штильцхену профессор Харлоу.

Штильцхен снова метнул нетерпеливый взгляд на яйцо и махнул рукой Гензелю и Анне, чтобы они схватили Апельсинку. Когда Анна взяла утку на руки, Максин явно запаниковала. Я попыталась взглядом успокоить её и дать понять, что всё будет в порядке. Анна с любопытством косилась на нашу пантомиму, но ничего не говорила.

– Я и сам буду рад убраться отсюда, прежде чем они явятся, чтобы украсть мою гусыню, – сказал Штильцхен.

«Они»? Должно быть, те самые «они», о которых говорила золотая гусыня.

Штильцхен снова взмахнул палочкой – и перед ним возник ещё один договор. Приподняв свиток к свету, он объявил:

– Наш договор с Флорой объявляется недействительным.

Мы с друзьями не могли не обрадоваться этому заявлению.

Харлоу распахнула дверь:

– В таком случае вам пора. И кексы свои забирайте.

– А и верно, – согласился Чёрная Борода. – Мне эти ваши сласти не по вкусу. – Что и подтвердил немедленно зловонной отрыжкой.

Разогнав рукой запах, Штильцхен ухмыльнулся:

– Увы, это означает, что и магическая защита с этой школы тоже будет немедленно снята. – Я услышала отдалённый рокот и хлопок где-то за пределами стен. – Какая жалость. Ведь сейчас она вам понадобится как никогда.

– Это ты о чём, троллишка?! – резко спросила Харлоу.

Штильцхен тоненько хихикнул:

– Да уж, вам бы очень хотелось знать. Штильцхен-команда, советую поскорее покинуть это место. Пока здесь ещё безопасно.

Анна вслед за остальными направилась к двери.

Я с бьющимся сердцем кинулась ей наперерез.

– Пожалуйста, не уходи, – хрипло выдавила я.

Анна мягко отстранила меня:

– Я ухожу, Джилли, и ничто не заставит меня передумать. Прошу тебя, не устраивай сцен.

Мне хотелось убедить её, что она совершает ошибку, но я понимала, что мне это не удастся. Вольфингтон был прав: Анна должна осознать это сама.

– Пожалуйста, береги себя, – сказала я только.

– Джилли, – шёпотом окликнула меня Максин.

Анна чуть заметно улыбнулась и крепче прижала к себе Апельсинку:

– Обещаю. До свиданья, Джилли.

– Анна, мы уходим, – сказал Штильцхен. – Одну минуточку... а что это такое с моей гусыней?!

Апельсинка судорожно забилась в руках Анны – так сильно, что той пришлось опустить её на пол. Онемев от ужаса, я смотрела, как у всех на глазах волшебная маскировка с утки постепенно спадает.

– Нет! – Штильцхен спрыгнул со стола и бросился к «гусыне» – как раз вовремя, чтобы обнаружить на её месте неповторимую в своей безобразности утку. Максин, не растерявшись, подоспела первой и подхватила её на руки. – Нет! Нет! Нет! – вопил Штильцхен, топоча ногами – точь-в-точь как мои братишки Хан и Хэмиш, если они вдруг на что-то обидятся. Его личико побагровело и сморщилось как черносливина. Он злобно воззрился на меня: – Ты меня обманула! Ты провела Румпельштильцхена!