Сергей Алмазов - Про Стёпу [СИ]

После завтрака группа приступала к занятиям. Сегодня была «лепёжка», и всем раздали пластилин. Стёпа, высунув язык, принялся лепить самолёт. Самолёт был реактивный — Стёпа решил, что пропеллер ему не вылепить. Дело продвигалось. Стёпа уже представлял себя, летящим в этом самолёте. Он ещё никогда не летал на самолёте, и это была его мечта. Правда, иногда он с папой и мамой поднимался на колесе обозрения. Конечно, полётом это назвать было нельзя, но для Стёпы и такое событие много значило. Он полюбил то состояние, когда отрываешься от земли, и внутри живота тоже что-то отрывается и начинает щекотать, постепенно холодком подбираясь к горлу…

Стёпа уже приступил к завершающей фазе и начал отделывать кабину, как вдруг заметил, что Павлик за соседним столом лепит точно такой же самолёт, как у него. Это не понравилось Стёпе и он, прикрыв рукой своё творение, стал превращать самолёт в «космический корабль многоразового использования» — они с папой недавно смотрели передачу про этот корабль.

— Ничего, так даже лучше, — подумал неунывающий Стёпа.

Павлик, не успевший скопировать хвост, приседал и приподнимался со стула, пытаясь заглянуть в творческое пространство Стёпы. Но Стёпа плечом совсем перекрыл видимость, и Павлику ничего не оставалось, как изобрести хвост самому. Самолёт получился оригинальный и Павлик тоже решил, что так даже лучше. Все остались довольны.

После занятий группа дружно высыпала во двор на прогулку.

Жанна Аркадьевна уселась на кувшинку и свистком дала команду: «В воду». Прудик тут же наполнился плавающими и резвящимися лягушатами, которые стали плескаться и нырять, играть в догонялки и громко квакать.

Стёпа сначала принялся плавать брассом. Потом стал нырять под воду, представляя себе, что он Жаб Ив Кусто, про которого они недавно смотрели передачу с папой. Потом он стал булькать под водой, пытаясь сказать: «Жанна Аркадьевна», но у него получалось только «Бульба Бульбабовна». Вконец утомившись от этих дел, Стёпа решил отдохнуть в одиночестве. Доплыв до противоположного берега, он растянулся на тёплом песочке.

Вот тут и произошла чудесная встреча, после которой Стёпа окончательно перестал быть обыкновенным лягушонком.

Не успел он закрыть глаза, жмурясь от солнышка, как вдруг услышал слабенький голос, который сказал:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — сказал Стёпа и оглянулся. Возле него оказалась маленькая улитка в красивом перламутровом домике, который отливал розовым цветом и чудесно искрился на солнышке. Улитка приветливо выглядывала из домика и смотрела на Стёпу своими глазками, которые располагались на кончиках усиков — необычайно подвижных и гибких.

— Как вас зовут? — спросила улитка.

— Стёпа, а вас?

— Меня зовут Ульяна, но ты можешь называть меня Уля, — сказала улитка, подползая поближе к Стёпе.

— Очень приятно, — сказал вежливый Стёпа, одновременно соображая — как ещё можно его называть, кроме Стёпы. Ничего не придумав, он спросил:

— А вы кто?

— Я улитка, — сказала Уля. — А ты, наверное, лягушонок?

— Да, верно, — ответил Стёпа. — А вы из какой группы?

— Из средней.

— А, «Жемчужинки» — знаю, — воскликнул Стёпа. — Но ведь ваша группа совсем с другой стороны, как же вы… ты здесь очутилась?

— Я здесь часто бываю. И тебя видела уже. Вот только не решалась познакомиться…

— А почему ты не со своей группой?

— Ты ведь тоже захотел побыть один, правда?

— Да, я… Ну, мне… В общем — да.

— Вот и мне иногда хочется побыть одной. Хотя, конечно, у нас там совсем не так шумно, как у вас. Там все такие медленные. Только и делают, что ползают…

— А как же ты сюда попала? — недоумевал Стёпа.

Уля очень внимательно посмотрела на Стёпу. Потом немножко подумала. Потом опять посмотрела на Стёпу и сказала:

— Прилетела.

— Как прилетела? Разве ты умеешь? — удивился Стёпа.

— Ты это в том смысле, что «рождённый ползать летать не может…»?

— Нет… — Стёпа ещё не слышал этого изречения, и оно ему сразу не понравилось. — Просто я не видел, чтобы улитки летали.

— А если ты увидишь, как я летаю — ты сможешь себе сказать: «Теперь я видел всё»?

— Н-нет… наверное…

— И это прекрасно, согласись.

— Д-да… наверное… но… почему?

— Да потому, что если бы ты так себе сказал — это было бы ужасно, — улыбнулась Уля.

— А… а почему? Разве это плохо — увидеть всё?

— И умереть?

— Как это?

— Так говорят: «Увидеть всё и умереть».

— А что это значит?