Хенрик Тамм - Загадка белой обезьяны

Тимми размышлял над тем, не нагреть ли ещё воды для чая, однако понимал, что листья чая, прихваченные с собой из Элисандриума несколько недель назад, почти закончились, и мёд тоже.

Вот уже много дней они летели, пытаясь догнать Секретаря, но не видели под собой в бескрайнем океане ни одного судна. Под ними простирался Кетлийский океан. И хотя сейчас всё казалось спокойным, Тимми помнил предостережение Альфреда: всего за несколько минут ветер мог перемениться от лёгкого бриза до мощного шторма. А под поверхностью таятся острые и коварные рифы: они создают столь сильные течения, что море легко превращается в гигантский водоворот, поглощающий корабли, словно бутерброды. Но главное предупреждение касалось страшного пирата капитана Мольбригга и его беспощадной команды. Жуткие типы, известные тем, что они перерезают жертвам горло, отбирают всё, что у тебя есть, и уплывают в море, даже имени твоего не спросив. Тимми попытался отогнать эти мысли.

Его взгляд искал хотя бы малейшее движение на серой поверхности океана. Их задача – разыскать Секретаря, белую обезьяну, превратившую императора Истрадиуса и народ Сансории в рабов при помощи заколдованной книги.

Друзья поспешили на помощь, но и сами стали жертвой колдовства. Лишь Матильда смогла разрушить чары и спасти всех. Но Секретарю удалось бежать прямо у них из-под носа. И самое главное – он похитил «Свиток о происхождении всего», который друзья должны теперь вернуть. Они просто обязаны его найти. Но на морской глади далеко внизу Тимми видел лишь белые завитки волн, возникающие, когда ветер ерошил поверхность океана.

Чтобы охватить бо́льшую площадь, Флорес летала большими кругами – в ту сторону, куда, как им показалось, уплыл Секретарь. Понимая, что почти невозможно найти такую маленькую лодку в огромном океане, они запустили одно из магических изобретений Альфреда: крошечный аппарат, улавливающий передвижение объектов на расстоянии в нескольких километров. Если он что-то замечал, звонил колокольчик и объект возникал на маленьком экране в виде зелёной точки.

Аппарат предназначался для работы под водой, там друзья и воспользовались им в первый раз – после неожиданной встречи с морским чудовищем Рупертом (который оказался совсем не страшным!) по пути в Сансорию. Теперь, когда подводная лодка была переоборудована в самолёт, эта штука тем более пригодится. Но прибор молчал. Так долго молчал, что они начали сомневаться, работает ли он.

Тимми зевнул, вытянул задние лапы и растопырил пальцы на них. Он решил, несмотря ни на что, попить ещё чаю. Ожидая, пока закипит чайник, он крикнул, пытаясь перекричать гудение мотора:

– Флорес, как дела, что-нибудь видишь?

Она обернулась к нему и покачала головой.

– Ничего. И на экране тоже пусто.

Она постучала коготком по экрану в надежде, что он хоть что-нибудь покажет. Матильда подалась вперёд, нахмурив брови.

– Так нельзя делать, – деловито сказала она. – С магией это не работает.

И она нежно погладила экран прибора своими маленькими ручками.

– С ним надо вот так, – сказала она с довольным видом.

Флорес улыбнулась девочке. Она, как и все остальные, обожала Матильду. С тех пор как малышка так отважно спасла их от козней Секретаря, друзья ещё больше привязались к ней. Однако они понимали, что девочка должна как можно скорее вернуться домой в Элисандриум к родителям. Должно быть, те страшно волнуются.

Тимми налил в свою кружку кипяток, положил несколько чайных листьев, а потом наполнил кружку Симона.

– Спасибо, – пробормотал Симон.

Горностай сидел, опустив голову, полностью сосредоточившись на своей возлюбленной Исис. Он с любовью оглядел девушку-лемура, особенно её пушистый полосатый хвост. Она совершенно особенная, подумал он. Так непохожа на многочисленных поклонниц, которых он привык держать на расстоянии. Эти девушки ценили в нём лишь блестящую шёрстку, ослепительно белые зубы или красивую одежду, а вот Исис всё это совершенно не интересовало. Наоборот, кажется, он нравился ей даже больше, когда шёрстка у него была взъерошена, а одежда помята. Странно. Само собой, Симон ничего не имел против, однако так и не мог понять, почему на неё не производит впечатления его красота.