Кристофер Хили - Как победить злодея

Послышалось тихое жужжание, Шиповничек задрожала всем телом. Лицо понемногу утратило зеленый оттенок, щеки стали обычного мертвенно-бледного цвета. Принцесса открыла глаза и обнаружила, что все только на нее и смотрят.

— Гм, — пробурчала она. — А я-то в свое время испугалась, когда проснулась и увидела над собой одну только жуткую рожу Лиама. Дайте девушке вздохнуть! А то как подумаю, что дышу одним воздухом с вами, слюнтяи, даже тошно становится!

— Ну все, она здорова, — объявил Лиам.

— Вам, наверное, интересно, как сюда попали наши лошади? — Было видно, что Дункану не терпится все рассказать. — Вот и ответ! — И он показал на Франка, Флика и Фрака, которые поджидали неподалеку в тележке.

— Откуда же они узнали, что надо прибыть сюда? — удивился Лиам.

— Это я им велел, сэр, ваше высочество, сэр! — воскликнул Смимф, возникший словно из воздуха с громким «Вжжих!». — Принцесса Шиповничек сегодня утром наняла меня, чтобы я доставил им весточку!

Лиам сам не знал, что сказать. Он повернулся к Шиповничек, но та, совершенно обессилев, сидела с закрытыми глазами, привалясь спиной к валуну.

— Ой, а как же Большая Дама? — спросил господин Тролль, показав в просвет между деревьями на великаншу Мод, которая так и высилась похрапывающим холмом перед Замком фон Диб. — Нельзя она оставить! Там Люди с Луками!

— Смимф! — позвал Фредерик. — Прошу вас доставить еще одно письмо.

И он отправил скорохода с поручением — и вскоре земля содрогнулась, и в Рауберию вступил великан Риз, бережно поднял свою спящую матушку с земли и отнес ее в Янгельгейм.

Однако к этому времени все остальные были уже на полпути к дому.

— Никак не пойму, мы победили или нет? — спросил Дункан. — Джинновый Нефрит нам так и не достался…

— Зато он не достался и никому другому, — ответил Лиам. — И это, наверное, наилучший из возможных…

Тут он осекся, потому что случилось то, чего он ну никак не ожидал.

Шиповничек, которая сидела у него за спиной, обняла его за талию и положила усталую голову ему на плечо.

Покинув границы Рауберии, отряд оказался на перекрестке. Все остановились. Кроме гномов, которые промчались мимо на своей тележке, низко пригнувшись (Белоснежка обещала отправить в изгнание любого гнома, которого увидит по пути, поэтому они старательно держались вне ее поля зрения).

— Куда же мы теперь? — спросил Фредерик. Никто ему не ответил. — Признаться, я не ожидал, что это такой сложный вопрос…

— Ну, что касается нас, то мы едем домой в Авонделл, — заявила Шиповничек. И потыкала пальчиком Лиама в плечо. — Правда, солнце мое?

Лиам посмотрел на Эллу.

— Фредерик, а ты куда собираешься? — спросила Элла.

— Я? — растерялся Фредерик. — Право, не знаю.

— Я поеду домой, — тут же вмешалась Рапунцель. — Мне же нужно работать. Наверняка меня уже ждут больные.

— О. Ну, тогда я, пожалуй… — начал Фредерик.

— Я с тобой, Златовласка, — сказал Густав Рапунцель. — Мне все равно по пути.

— Ну что ж, — тихо проговорил Фредерик. — Я хотел сказать, что тогда я, пожалуй, вернусь домой в Гармонию. Наверное.

— А я с тобой, — сказала Элла. И покосилась на Лиама — не хочет ли тот что-нибудь уточнить.

Не захотел.

— Ну, мы с Белоснежечкой тоже домой поедем, — сказал Дункан, и было непонятно, рад он или не очень. — Так что, наверное, пора прощаться. До поры до времени.

— Да, до поры до времени, — отозвался Лиам, уповая на то, что никто не заметит фальши.

И они разъехались на все четыре стороны.

Вернувшись в Авонделл, Лиам первым делом освободил Альдо Уголька и Верика Шишкаря — несправедливо осужденных актеров. Потом он обратился к народу и рассказал правду о своем происхождении. Он понимал, что от этого ненависть к нему вспыхнет с новой силой (и оказался прав), зато точно знал, что поступил по совести. Он же был настоящий герой, не кто-нибудь.

Пусть даже настоящий герой, которого все ненавидят.

Вы, наверное, думаете, что больше всего на всем белом свете Лиама ненавидели именно Альдо Уголек и Верик Шишкарь, однако, как выяснилось, они простили его довольно скоро. Благодаря новой балладе Рейнальдо Повелителя Рифм они мгновенно прославились, а настоящему актеру в конечном итоге больше ничего и не нужно.