Ирина Токмакова - Ростик и Кеша. Повесть-сказка

- Кеша, - спросил Ростик, - где живёт Глеб?

- Там, - ответил Кеша, - где дома. За большой водой.

- За рекой?

- Да, наверно, за рекой.

Кеша бежал впереди, как бы указывая дорогу. Ростик вдруг остановился. Кеша тоже остановился.

- Кеша, - сказал Ростик, - почему тебя раньше звали Тузиком?

Кеша тут же развернул своё колёсико и свесил его прутом.

- Так было, - сказал он нехотя. - В щенячестве.

- Где?

- Не «где». В щенячестве. Ну, как это называется? В детстве.

- Что было?

- Хозяева были, одни там. Люди. Они и назвали меня Тузиком.

- А их как звали?

- Никак не звали. Это хороших хозяев зовут как-нибудь. А плохие - просто хозяева.

- Что ты у них делал?

- Стерёг сад. Сперва вишни. Потом яблони. - Кеша сказал это точно через силу, и Ростик подумал, что эти люди, наверно, очень обидели Кешу. - На цепь посадили, - продолжал Кеша. - А зачем?

- На цепь?

- На цепь. И потом уехали. Яблоки забрали. Мешки. Варенье. Банки. А меня оставили.

- На цепи?

- На цепи.

- Что же с тобой было дальше?

- Оборвал цепь. Сначала думал - приедут. Ждал. А потом сорвался. Ну ладно, пойдем скорее, что мы стоим?

Кеша заторопился.

Ростик тоже прибавил шагу и вскоре издали увидел реку.

Река широкая, вода и ней спокойная, гладкая; берег тоже широкий, белый чистый песок, на песке редкие, низкие кустики.

Мимо быстро прострекотала моторная лодка.

Ветер принёс запах бензина. Потом ветер ещё раз слетал к реке и вернулся с запахом водорослей и свежей речной воды.

Паром, построенный из досок и брёвен, плоский, похожий на большой плот, отвалил от берега. Вода зачмокала у его бортов. Паромщик покрутил колесо, приделанное к борту, потом ушёл в маленькую дощатую будочку, у которой не было двери, а на стене снаружи был приклеен плакат: «Почаще проветривайте помещение». Один конец плаката отклеился, его трепал свежий речной ветерок.

Ростик и Кеша пристроились за большими мешками, набитыми чем-то твёрдым. Паром скользил по воде медленно и спокойно, слегка покачивался.

- Ты не испугаешься дедушки? - спросил Кеша у Ростика.

- Нет, не испугаюсь, - ответил Росток, правда не совсем уверенно. Конечно, он боялся чужого, незнакомого дедушки. Но ведь надо же помочь Кеше!

- Он, наверно, не будет бросать в тебя ботинком, размышлял Кеша. - Это ведь в собак бросают ботинки.

- Ну, не все же бросают, - успокоил его Ростик. - Только злые люди бросают. А Глеб тут, на даче?

- Он у дедушки. Летом - у дедушки.

- А всегда где?

- Всегда - это когда холодно?

- Ну да. Зимой, осенью…

- Он живёт с мамой в городе.

- Ну, значит, он тут, на даче, - сказал Ростик.

Берег понемногу отбегал назад. На мостках какой-то босоногий парень длинной удочкой вытащил маленькую рыбку. Белые утки подплыли к прибрежной осоке, громкими голосами сообщили ей, видимо, важные новости и уплыли.

Вода хлюпала под плоским днищем парома, спрашивала: «Ладно ли так, ладно ли так?»

Солнце усыпало речку весёлыми бликами. С того берега тянет приятным смоляным дымком. Небо ясное - ни облачка. Не будет ни туч, ни дождя, ни грозы. Ростик прислонился к мешку, зажмурил глаза, улыбнулся. Как хорошо на реке!

- Это чтой-то такое тут? - вдруг рявкнул мешок, и Ростик вздрогнул. Из-за мешка выдвинулась какая-то незнакомая тётя.

Ростик посмотрел на неё испуганно.

- Чья собака? Развели тут собак!

Кеша опустил хвост.

- Дитё от ей болячками забросает!

Ростик оглянулся. Где у этой тёти «дитё»? Рядом стояли только два её мешка, как два огромных шкафа в химчистке на углу Ростикова дома.

- Чья собака?

- Это моя собака, - сказал Ростик.

- Глядите-ка! Его собака! А если она тут всех угрызёт?

- Как это «угрызёт»? Почему?

- Я не люблю кусаться, - сказал Кешэ.

- Ишь, лает! - Тётя отскочила в сторону, стукнувшись о свой же набитый мешок. Ростик понял, что она не разбирает Кешиных слов.

- Он не кусает людей, - сказал Ростик.

- Как это не кусает? Собака есть собака. Ты знаешь, что у ей на уме?

«У неё», - поправил про себя Ростик, но ничего не сказал, а только взглянул исподлобья.

- Вы, гражданочка, не кричите, оно так некрасиво, - сказал кто-то из-за мешка, а вслед за словами возник невысокий старичок. Он был в белых брюках и немножко прихрамывал.