Валентина Осеева - Любимые сказки и рассказы

и пища без передышки: «папа-мама », «папа-мама». Женя сначала

очень обрадовалась, но кукол оказалось так много, что они

сразу заполнили весь двор, переулок, две улицы и половину площади.

Невозможно было сделать шагу, чтобы не наступить на куклу. Вокруг, представляете себе, какой шум могут поднять пять миллионов говорящих

кукол? А их было никак не меньше. И то это были только

московские куклы. А куклы из Ленинграда, Харькова, Киева,

Львова и других советских городов ещё не успели добежать

и галдели, как попугаи, по всем дорогам Советского Союза.

Женя даже слегка испугалась. Но это было только начало. За

куклами сами собой покатились мячики, шарики, самокаты,

трёхколёсные велосипеды, тракторы, автомобили, танки,

танкетки, пушки. Прыгалки ползли по земле, как ужи,

путаясь под ногами и заставляя нервных кукол пищать ещё

громче. По воздуху летели миллионы игрушечных самолётов,

дирижаблей, планёров. С неба, как тюльпаны, сыпались

ватные парашютисты, повисая на телефонных проводах

и деревьях. Движение в городе остановилось. Постовые

милиционеры влезли на фонари и не знали, что им делать.

- Довольно, довольно! - в ужасе закричала Женя, хватаясь

за голову. - Будет! Что вы, что вы! Мне совсем не надо

столько игрушек. Я пошутила. Я боюсь ...

Но не тут-то было! Игрушки всё валили и валили. Кончились

советские, начались американские.

Уже весь город был завален до самых крыш игрушками.

Женя по лестнице - игрушки за ней. Женя на балкон -

игрушки за ней. Женя на чердак - игрушки за ней. Женя

выскочила на крышу, поскорее оторвала фиолетовый лепесток,

кинула и быстро крикнула:

- Лети, лети, лепесток,

Через запад на восток,

Через север, через юг,

Возвращайся, сделав круг,

Лишь коснёшься ты земли -

Быть по-моему вели.

Вели, чтоб игрушки поскорей убирались обратно в магазины.

И тотчас все игрушки исчезли.

Посмотрела Женя на свой цветик-семицветик и видит, что

остался всего один лепесток.

- Вот так штука! Шесть лепестков, оказывается, потратила,

и никакого удовольствия. Ну, ничего. Вперёд буду умнее.

Пошла она на улицу, идёт и думает: «Чего бы мне ещё всётаки

велеть? Велю-ка я себе, пожалуй, два кило «Мишею>. Нет,

лучше два кило «прозрачных». Или нет ... Лучше сделаю так:

велю полкило «Мишею>, полкило «прозрачных», сто граммов

халвы, сто граммов орехов и ещё, куда ни шло, одну розовую

баранку для Павлика. А что толку? Ну, допустим, всё это я велю

и съем. И ничего не останется. Нет, велю я себе лучше трёхколёсный

велосипед. Хотя зачем? Ну, покатаюсь, а потом что?

Ещё, чего доброго, мальчишки отнимут. Пожалуй, и поколотят!

Нет. Лучше я себе велю билет в кино или в цирк. Там всё-таки

весело. А может быть, велеть лучше новые сандалеты? Тоже не

хуже цирка. Хотя, по правде сказать, какой толк в новых сандалетах?!

Можно велеть чего-нибудь ещё гораздо лучше. Главное,

не надо торопиться».

Рассуждая таким образом, Женя вдруг увидела превосходного

мальчика, который сидел на лавочке у ворот. У него были

большие синие глаза, весёлые, но смирные. Мальчик был очень

симпатичный - сразу видно, что не драчун, - и Жене захотелось

с ним познакомиться. Девочка без всякого страха подошла

к нему так близко, что в каждом его зрачке очень ясно увидела

своё лицо с двумя косичками, разложенными по плечам.

- Мальчик, мальчик, как тебя зовут?

- Витя. А тебя как?

- Женя. Давай играть в салки?

- Не могу. Я хромой.

И Женя увидела его ногу в уродливом башмаке на очень

толстой подошве.

- Как жалко! - сказала Женя. -Ты мне очень понравился,

и я бы с большим удовольствием побегала с тобой.

- Ты мне тоже очень нравишься, и я бы тоже с большим

удовольствием побегал с тобой, но, к сожалению, это невозможно.

Ничего не поделаешь. Это на всю жизнь.

- Ах, какие пустяки ты говоришь, мальчик! - воскликнула

Женя и вынула из кармана свой заветный цветик- семицветик.

- Гляди!

С этими словами девочка бережно оторвала последний

голубой лепесток, на минуту прижала его к глазам, затем разжала