Рудольф Распе - Приключения барона Мюнхаузена

Конь мой вихрем носился по улицам крепости, и я оставил позади свой отряд, который не успевал следовать за ним. Когда турки вышли из города и дверь была уже закрыта, я остановился среди базарной площади и хотел приказать трубить сбор. Но, повернувшись, к моему великому удивлению, я увидел, что все улицы пусты: ни трубачей, ни гусар, – я был один, как в пустыне!..

«Где же они? – подумал я и стал уже беспокоиться. – Должно быть, заблудились в незнакомом городе среди тесных улиц! Нет, сильно отстать они не могли! – успокаивал я себя, – они скоро нагонят меня…»

Ожидая гусар, я подъехал к колодцу, стоявшему посередине площади, чтобы дать измученному коню напиться. Он начал пить и пил так жадно, что можно было подумать, что его жажде не будет конца. Мне до этого никогда не приходилось видеть, чтобы конь мог выпить столько воды. Наконец загадка разъяснилась. Я оглянулся и увидел ужасную вещь! Что бы вы думали?.. Я сидел на одной половине коня! Задней половины не было, она была точно отрезана. Сколько конь выпивал воды, столько сейчас же выливалось сзади на землю, и внутри животного не оставалось ни капли. Моему удивлению не было конца, я не мог понять, как это случилось! В этот момент ко мне подъехал вестовой, а за ним и остальные гусары. Все начали восхвалять меня, и пожелания дальнейших удач лились неудержимым потоком. Потом гусары рассказали мне следующее.

Преследуя по пятам бегущего неприятеля, я оставил свой отряд далеко позади и загнал бежавших турок в крепость. В то время, когда я с лошадью находился под воротами, тяжёлая железная дверь внезапно опустилась и отрезала заднюю половину моей лошади. Но это нисколько не помешало передней части бежать за неприятелем. Наоборот, почувствовав лёгкость, лошадь помчалась вперёд ещё быстрее. Отрубленная половина некоторое время оставалась неподалёку от ворот, брыкаясь и разгоняя турок ударами копыт, а затем ускакала на ближайший луг, где я, вероятно, её и найду. Я тотчас помчался на указанный луг. К моей великой радости, я действительно нашёл там другую половину лошади, выделывавшую удивительные прыжки.

Не оставалось никакого сомнения в том, что обе половины моей лошади были живы, и я тотчас послал за ветеринарами и кузнецами, чтобы они сообща решили, как их соединить. Недолго думая, они решили сшить их прутьями лаврового дерева. Рана очень скоро совершенно зажила, не оставив никаких следов. Но при этом произошло нечто невероятное. Побеги пустили корни, и на теле лошади выросло большое лавровое дерево с прекрасными ветвями, образовавшими нечто вроде беседки. Таким образом, я был увенчан густым невянувшим лавровым венком и так не раз с триумфом въезжал в занятые города и крепости.

Упомяну ещё об одном случае, который произошёл после жаркого боя. Я так храбро, долго и так беспощадно дрался с неприятелем, что моя правая рука помимо воли продолжала подниматься и опускаться после битвы. Все мои усилия остановить её оказались безрезультатными, я боялся ранить себя или своих товарищей. Чтобы остановить руку, мне пришлось подвязать её, как после вывиха, и в таком положении носить в продолжение восьми дней.

Вы ещё не забыли, вероятно, моего рассказа о том, как я у всех на глазах вскочил на взбешённую лошадь и, усмирив её, заставил исполнять все мои желания. Этот мой поступок не позволит вам усомниться в том, что я намерен сейчас рассказать.

Мы осаждали город, название которого, право, уже забыл. Главнокомандующему очень важно было знать, что делается в неприятельском лагере. Проникнуть же туда не было никакой возможности, потому что нужно было пройти через все караулы, форпосты и укрепления. Осмелиться на такую вылазку никто не решался, так как никто не хотел идти на верную смерть.

Преисполненный храбрости, горя служебным рвением, я решил взяться за это дело. Я стал возле нашей большой пушки и в тот самый момент, когда раздался выстрел, вскочил на ядро и вихрем понёсся в город. Когда я был уже почти над самым городом и ядро начало опускаться, мне пришла в голову новая мысль.

«Так! – подумал я. – Попасть в город легко, но как оттуда выйти? Что будет со мной, когда я появлюсь среди своих врагов? Ведь со всяким подозрительным человеком в таких случаях поступают, как со шпионом, и меня повесят на первом попавшемся дереве. Нет! – думаю я. – Это совсем недостойная смерть для барона Мюнхаузена».