Михаил Луганский - Спичка и свечка

На столе молодого человека стояла Свечка, и тут же рядом лежала Спичка. Свечка была чистенькая, белоснежная — она еще никогда не светила, ее только в это утро купили в мелочной лавочке. Спичка была с красной головкой. Она была ужасно вспыльчива, как вся ее родня, и всегда готова была поссориться и подраться — т. е. потереться о что-нибудь.

Свечка стояла, выпрямившись, как палка. На верхнем конце своем она носила косичку, а внизу была украшена кружевной розеткой. Единственная ее нога была втиснута в фаянсовый башмак — подсвечник; и совсем близко к ней, в коробочке, лежала в полном одиночестве Спичка — это был последний член некогда многочисленного семейства.

Сквозь оконный ставень протиснулся солнечный луч и озарил обоих соседей. Спичка проснулась, присмотрелась к Свечке и промолвила:

— Позвольте представиться — меня зовут Спичка. Я родом из Швеции. Матушка моя была урожденная Ель, она состояла в браке сперва с гражданином Серой, а затем с Фосфором. Прошу извинения за то, что разговариваю с вами лежа. С деревянной ногой, вы сами понимаете… Я последняя в нашем роду! Мы все живем недолго…

Свечка промолчала — она раздумывала, стоит ли вообще разговаривать с «этой красноголовой карлицей». Наконец, она проговорила жирным голосом:

— Меня зовут Свечка. Должна, однако, предупредить вас, что я не могу быть с вами на товарищескую ногу, потому что вы приставлены здесь ко мне в качестве слуги! Отец мой был Свечное Сало, а маменька происходит из известной фамилии Хлопок. Один мой родственник во время забастовки рабочих электрической станции освещал зал Гамбургской ратуши, а двоюродная сестра горела на самом верху канделябра возле звезды, рядом с моим старшим братом. Звезда была из чистой фольги и так пламенно влюбилась в моего брата, что он растаял — от природы он был мягок, как воск…

— Очень, очень интересно! — заметила Спичка. — Но я вам все-таки не слуга.

— Но позвольте, почтеннейшая, ведь вы сюда положены ради меня и нынче вечером зажжете меня! Как вы думаете, какую роль я играю в этом доме? Я приношу свет! Я заменяю солнце, я его наместница на земле! Без меня наш молодой хозяин не мог бы записывать на бумагу своих корреспонденций и чудесных стихов; последнее он делает по ночам и так тяжко вздыхает при этом, бедняга: он безнадежно томится по одной комсомолке.

Он записывал чудесные стихи.

— Необычайно занимательно! — повторила Спичка. — Но если бы меня не было здесь, вы не могли бы светить — ведь я должна раньше зажечь вас моим огнем. Не чваньтесь же! Хоть я и мала ростом, и у меня деревянная нога, но и я кой-чего стою: голова-то у меня не пустая!

— Не будем ссориться, любезнейшая! Мне нельзя горячиться, это вредит моей фигуре, а передо мной еще долгая жизнь. Вы, с вашей деревянной ногой, конечно, скоро превратитесь в золу; но я питаюсь жиром и переживу вас и всю вашу братию!

Старый стол на кривых захватанных ножках, стоявший в доме больше сотни лет, вдруг так громко затрещал, что собеседники испугались, а червь-древоточец, живший в старой мебели, перестал точить ее. Возможно, что старик что-нибудь пробормотал, но разобрать его было трудно.

— Вы ужасно задираете нос, как все богачи, которые с жиру бесятся! — ответила Спичка. — Хоть вы живете и несколько дольше меня, вам все же не миновать смерти, — и еще вопрос, будете ли вы так же мужественно вести себя в последнюю минуту, как я! Я в этот момент храбро расстреливаю свой порох, как старый солдат, с шумом и шипением, и умираю с сознанием честно исполненного долга. Ведь вся жизнь сводится к тому, чтобы исполнить свой долг! Шестьдесят шведов было нас в одной коробке; все исполнили свой долг: дали огонь и умерли. Только два оказались саботажниками; они сломались, и хозяин, обозлившись, бросил их в воду со словами: — Вот дрянцо!

— Ну, ладно, — сказала Свечка. — Смотрите-ж, не подведите меня нынче вечером и поддайте, как следует, огоньку — для того вы тут и положены. Моя коса — фитиль — отлично заплетена и насалена. Теперь она белая, но чем я больше старюсь и чем больше свечу, тем темнее она делается. А у людей как раз наоборот! Смолоду у них черная коса, а к старости белеет. Жаль, что вы не увидите меня во всем моем лучезарном блеске. Это зрелище так трогает меня самое, что я плачу крупными слезами, и они стекают по моему платью. Да, жизнь тяжелая штука!..