Автор Неизвестен - Пастушонок и трое купцов

Захотелось царевне посмотреть, как пойдет ей к лицу подвенечное платье. Оделась она, а в окошко случайно увидал ее злой лодочник и тотчас догадался, что это не парень, а девушка… Ударил он себя в грудь кулаком и поклялся украсть ее, как только представится случай.

Через несколько дней решила царевна сообщить жениху, что дворец уже выстроен и нужно скорей повенчаться. Взяла у нее мать жениха письмецо и отправилась к морю, на пристань, поискать, кто поехал бы в город и доставил письмо. На грех, подвернулся тот самый лодочник. Дал он слово доставить письмо, а сам распечатал его, прочитал да взамен сочинил другое, подложное, как будто от матери к сыну: «Ну и девушку ты мне прислал, сынок! Сущая потаскушка! Только разве что со псами не путается! Приезжай поскорее да расправься с распутницей, ведь такого позора и мне не стерпеть, не то что тебе, милый сын!»

Много всяких пакостей написал жениху тот лодочник, и все от имени матери. И отвез он то письмо с наветами в город. Прочитал парень, стукнул себя по лбу, а потом по колену: «Ох я, горемыка! Ну что за несчастье! Мне, честному парню, взять в жены такую развратницу! Эх ты, царская дочь! Пропади же ты пропадом, раз ты такая. Нужно съездить домой да швырнуть ее в море — и вся недолга!»

Рассчитался с купцами, простился и вернулся домой. Ничего не спросил ни у матери, ни у царевны, а позвал красавицу вечером будто погулять по берегу моря. Подошли они к краю обрыва, и столкнул парень девицу прямо в морскую пучину, да и кинулся домой.

А проклятый лодочник был уже тут как тут, тайком сторожил, сидя в лодке. Любовался, как мучилась бедная девушка, как пыталась спастись из бушующих волн. Наконец схватил ее за руку, втащил к себе в лодку, привез в свое логово, да и запер на девять запоров: дверь за дверью и каждая — на замке. А через несколько дней, лишь царевна оправилась, — решил не мешкая взять ее в жены. На завтрашний день уж и свадьбу назначил. Да, по счастью, отыскала царевна в своем заточенье небольшую пилу; все замки, все запоры из дверей быстро выпилила — и бежать! Услышал лодочник, вслед помчался, ну — совсем уж было поймал, да царевна сказала: «Проклятый лодочник! Да лучше я утоплюсь!» — и кинулась в море. И вмиг унесли ее волны куда-то далеко-далеко.

Случилось так, что трое парней как-то забросили невод и вместо рыбы выловили царевну. Как взглянули они на девицу — тотчас поссорились: каждый хотел взять ее в жены!

Пока они спорили, времени много прошло. Очнулась царевна — и ну умолять их! Говорила, что она уже замужем, — да куда там! Еще пуще парни заспорили, чьей она будет женою.

А на ту пору проезжал поблизости на коне витязь — с ружьем да с пистолетами. Услыхал он, как ссорятся трое парней из-за девушки, заметил, что девушка собою пригожа, подскочил, схватил ее за руку, поднял в седло и за спину к себе посадил, лошадь пришпорил, и поминай как звали! Попала несчастная царская дочь из огня да в полымя.

Вот привез ее в лес богатырь, снял с коня и сказал: «Будь моею женою».

— Хорошо! — отвечала лукавая девушка. — Хочешь на мне жениться? Согласна. Но сначала купи мне мужскую одежду, коня — хоть такого, как твой, дай оружье, а потом веди под венец, так и быть.

— Ладно, пусть — будет по-твоему! — отвечал богатырь. — Если хочешь, надень мое платье, и оружье возьми, и коня. Прогуляйся немного: я хочу посмотреть, как пойдет тебе мужской наряд.

А царевне только того и надо! Вмиг оделась, села верхом на коня, покаталась немного и назад воротилась; а потом вскочила в седло еще раз, отъехала подальше, на прощанье махнула рукой — и была такова.

Доскакала она до ближайшего города и поселилась там на постоялом дворе. А через несколько дней заказала себе богатое платье паши, нарядилась в него, написала фирман и поставила на нем царскую печать, а потом отправилась к паше и показала ему фирман: пусть паша оставит свое место и уезжает. Как увидел паша на фирмане печать самого царя — подчинился немедленно. А пашой стала царская дочь.

Немного спустя повелела царевна одному живописцу написать ее в женском наряде, а портрет поставить на перекрестке, у чешмы. У чешмы же поставила караульного и велела внимательно слушать, что прохожие будут говорить о портрете. И если кто что о нем скажет — сейчас же доставить того во дворец.

Случилось на грех, что первым подошел тот самый лодочник. Едва увидал он портрет, ударил себя кулаком в грудь и воскликнул:

— Ай, да не твой ли уж это портрет, проклятая!