Элизабет Рудник - Аладдин

— Ваше величество, — воскликнул принц, бросившись вперед, — ваш советник не тот, за кого себя выдает. — Он остановился, переводя дыхание.

В тот же миг слуга Али выступил вперед и продолжил рассказ:

— Он привязал принца к стулу и бросил в воду, — заявил он, а затем повернулся к злодею: — Ты зашел слишком далеко, придворная крыса!

— Ужасно, — проговорил султан. — Просто ужасно.

Жасмин повернулась и посмотрела на отца. Голос его звучал как-то странно. Глаза вдруг затуманились, будто он витал мыслями где-то далеко. В этот миг мудрый правитель напоминал марионетку, которая что-то говорит, но не владеет собой.

Султан продолжил.

— Джафар, ты всегда был верен мне, — сказал он безразличным голосом, а потом повернулся к Али: — Вы прибыли в наш город без приглашения, но мы приняли вас как гостя. Я полагаю, что намерения у вас дурные. Вы представляете опасность для Аграбы, и с вами поступят соответственно.

Жасмин хотела было возразить, отец поднял руку и покачал головой.

— Джафар рассказал мне о грязных планах принца Али. Он здесь, чтобы заполучить мой трон. Хаким! — возглас отца эхом отразился от стен зала. Сердце принцессы отчаянно заколотилось. Нет, она не может позволить Хакиму увести Али. Если он это сделает…

Внезапно принц сделал шаг вперед и выхватил из рук Джафара его посох. Визирь возмущенно вскрикнул, а Жасмин заметила, что глаза змеи на набалдашнике будто бы горели красным огнем. Как только хозяин выпустил посох из рук, глаза потухли. А отец, похоже, вернулся к жизни.

— Что… что здесь происходит? — спросил он растерянно.

Принцессе и самой хотелось бы это знать. Она бы не поверила, если бы своими глазами этого не видела, но Джафару каким-то образом удалось поработить ее отца.

— Он вас околдовал, — объяснил принц Али и поднял жезл. Осторожно, будто в любой момент змея могла ожить и броситься на них, он передал посох султану. — Это ему нужен ваш трон.

Султан прищурился и посмотрел на скипетр. Потом снова на Джафара. Тот стал медленно отступать к выходу.

— Мой самый доверенный советник, — сказал правитель голосом, полным негодования. Он швырнул жезл на пол и дал знак Хакиму. — Заприте его в темнице!

Охрана двинулась на Джафара. Визирь переводил взгляд с вооруженных мужчин на дверь и обратно. Потом покачал головой.

— О, я так не думаю, — заявил он и, прежде чем кто-либо успел его остановить, достал что-то из кармана. Зал заволокло дымом. Когда он рассеялся, визиря уже не было.

— Найти его, — приказал стражникам султан. Когда те вышли из залы, он обратился к Али.

— Я должен извиниться за то, как с вами обошлись, — искренне проговорил правитель. — Ваша честность больше никогда не будет поставлена под сомнение в Аграбе.

Жасмин взглянула на Али. Щеки его зарделись от смущения. Этот человек не боялся летать на ковре или бродить по улицам неизвестного города, но был так; тронут добротой и уважением, которые теперь выказывал ему ее отец. От этого он становился еще очаровательнее, подумала девушка и сама покраснела.

Султан продолжал:

— Более благородного и искреннего юноши я еще не встречал. Я счел бы за честь назвать тебя своим сыном, если кое-кто этого пожелает.

Жасмин покраснела еще сильнее и поймала взгляд принца. Она не могла не заметить, что, хотя ему только что дали разрешение жениться на ней, он не выглядел счастливым. Напротив, казалось, это причинило ему… боль?

Аладдину и вправду было больно. Не физически, хоть ушибы от кулаков стражников, падения с высоты в воду и отчаянной борьбы с веревками давали о себе знать. Но он и не чувствовал их в сравнении с муками, которые испытал, когда до него дошел смысл слов султана. Теперь он полностью, навсегда, беспросветно запутался в паутине лжи.

Он пожал руку султану и дежурно стиснул ладонь Жасмин, будто его телом управлял кто-то другой. Когда и отец, и дочь обращались к нему, до него доносились лишь пустые звуки, в ушах стучала кровь, заглушая все остальное. Наконец попрощавшись с ними и отправившись в свои покои, он почувствовал себя совершенно измученным.

Джинн, казалось, тоже был расстроен.

— Не могу поверить, что ты ей во всем не признался! — проговорил он.

Аладдин изумленно уставился на него. Джинн, это серьезно? Разве его не было в зале?

— Султан только что сказал, какой я честный и благородный… — Закончить он не смог, осознав всю горькую иронию ситуации.

Джинн пожал плечами.

— Ты не станешь ни честнее, ни благороднее, если будешь с этим тянуть.