Эсфирь Эмден - Приключения маленького актера, или Повесть о кукле Петрушке и девочке Саше, об их друзьях и недругах

Театр обещал показать «любимый спектакль нашей детворы — забытую и возобновленную после длительного перерыва пьесу „Петрушка-иностранец“».

Так было написано на пестрой большой афише, висевшей на дверях клуба.

Эту афишу Олег сам разрисовывал и расписывал красками накануне, и все поселковые ребята толпились у окна, а сбоку безуспешно старался протиснуться Крикун, но его все время отгоняли.

В самом низу афиши было приписано, что первое представление состоится в обеденный перерыв на строительной площадке.

Вот это было здорово! На строительной площадке! Значит, для всех и совершенно бесплатно. Потому что трудно было себе представить, как можно огородить абсолютно открытую и вольную стройплощадку.

Эта маленькая приписка в конце мигом облетела весь поселок.

Для всех! Без билетов!

Даже Крикун собирался на первое представление.

А Петрушка?

Представьте себе, Петрушка еще ничего не знал.

Крикун болтал ему что-то такое невразумительное о новых соседях, что Петрушка его и слушать не стал, а Саша молчала. Почему — это был ее секрет, и мы не можем его выдать. Может быть, она просто забыла о Петрушке? Может быть, хотела сделать ему сюрприз?

Во всяком случае, когда она в горячий полуденный час уселась с ним в самом первом ряду расставленных на стройплощадке скамеек — в большой шляпе из лопуха, чтобы защитить от солнца себя и Петрушку (это посоветовала всем зрителям задолго до начала представления Муся), — словом, когда она уселась с ним в первом ряду перед какой-то серой холстинной стенкой, Петрушка еще ничего не подозревал.

И вдруг ударили медные тарелки, зазвенела музыка. И какая знакомая музыка!

Петрушка так и рванулся вперед, но Саша крепко держала его.

А серая холстинная стенка неожиданно раздвинулась, и за нею оказалась цветастая, как Сашин сарафан, ширма.

Нет, она была еще веселей, чем Сашин сарафан. Она была как трава, заросшая одуванчиками во дворе нового Петрушкиного дома, но только еще ярче!

И сразу же за ширмой зазвучал до невозможности знакомый голос. Чей? Да его же, его собственный — пронзительный, верещащий, стрекочущий голос — и Петрушка, настоящий Петрушка, но не он, а его двойник, ослепительно прекрасный, выскочил на ширму.

Ах, как он играл! Как он играл, этот превосходно обученный Петрушка!

Сколько замечательных стихов он знал на память!

Как искусно и ловко двигался по сцене! Сразу видно было, что он прошел настоящую театральную школу, получил, без сомнения, не только среднее, но и самое высшее театрально-кукольное образование.

Да, это был отлично обученный актер.

Но к середине спектакля он почему-то перестал нравиться Петрушке.

Только, пожалуйста, не думайте, что наш Петрушка завидовал. Просто в середине спектакля ему стало казаться, что он сыграл бы по-другому. Веселее! Лучше!

«Эх, ну что он тянет? — с досадой думал Петрушка, подпрыгивая на своем месте. — И чего он задается?» — сердито думал он, когда театральный Петрушка важно раскланивался после первого действия, снисходительными кивками отвечая на оглушительные восторги зрителей.

Нет, он, Петрушка, вел бы себя иначе. Он искоса поглядел на Сашу: ей нравилось!

Петрушка очень огорчился и попытался даже повернуть ее голову: не смотри!

Но Саша его совершенно не поняла.

— Что ты, Петрушка! — сказала она удивленно. И потом прибавила с огорчением: — Нехорошо так завидовать!

И Петрушке стало еще обидней.

— Мне не нравится твое поведение, Александра, — сухо сказала Клавдия Григорьевна. — Пора бы уже тебе начать заниматься, готовиться к учебному году. Для прогулок и всяких развлечений надо отвести определенное время. Надо распланировать свой день и расписание повесить над столом. Дай-ка лист бумаги.

Саша поспешно подала тетке лист бумаги и сейчас же закусила губу. Ох, что же это она сделала!

А Клавдия Григорьевна, высоко подняв брови, рассматривала то, что было нарисовано на листе.

— Догадываюсь, кажется, — сказала она, откладывая лист и пристально глядя на Сашу. — Это приезжий театр тебе вскружил голову… Однако ты недурно рисуешь. В особенности сцена начерчена довольно верно. Но я прошу тебя, Саша, помнить, что всякие увлечения подобного рода могут помешать твоим занятиям. И давай договоримся: с сегодняшнего дня ты будешь заниматься и гулять по моему расписанию. И больше никаких театров! Дай-ка, пожалуйста, другой лист бумаги. Значит, так: в семь часов ты встаешь…