Лев Кузьмин - Капитан Коко и Зеленое Стеклышко. Повесть-сказка

НЕОБЫКНОВЕННЫЙ КОРАБЛЬ И ЕГО КОМАНДА

Обеда я едва дождался. И не потому, что проголодался, а потому, что хотел скорее отправиться в путешествие.

Но я очень жалел бабушку. Я знал: она расстроится, когда останется без меня. И решил на прощание сделать доброе дело: наколоть дров, наносить в огородную бочку воды из колодца.

Пока я возился с берёзовыми чурбаками да с вёдрами, наступил полдень.

И тогда бабушка накрыла на стол, и мы уселись обедать.

Меж тарелок ползали пчёлы. Они собирали сахарные крошки. Солнечные зайчики сидели прямо на скатерти. А мы ели лепёшки со сметаной, и я всё время соображал, как бы стащить парочку. В дальнее путешествие без провианта отправляться было бы глупо.

Курам возле крыльца насыпали на дощечку овсяных зёрен. Они выбежали из крапивы и, толкая друг дружку, забарабанили носами.

А петух поклевал, поклевал и заорал песню, которую придумал наверняка сам:

- Вот разорался, бесстыдник! - сказала бабушка, - Прямо-таки не узнаю его в последнее время.

Она выглянула в окошко, а я совершил нечестный поступок: спрятал две лепёшки под майку и как ни в чём не бывало стал допивать молоко. Лепёшки припекали живот, но я решил закалять силу воли и терпел.

Солнечные зайчики видели мою проделку, но помалкивали; наверное, сами были хорошие проказники.

Тут я опять стал переживать и мучиться: как незаметно от бабушки прошмыгнуть в светёлку?

И. возможно, ничего бы не придумал, если бы не куры.

Две Петькины сестрицы направились на картофельный участок и начали нахально разрывать аккуратные рядки.

Бабушка закричала: «Кыш! Кыш, безобразницы!» - и выбежала на улицу, а я схватил на комоде бумажку, карандаш, быстро написал записку:

«Бабушка! Я не потерялся. Я уехал за границу. Твой внук».

И бросился в светёлку.

Я мигом открыл крышку сундука, выбросил на пол утюг, засов, портрет, сломанные часы, ошейник, нырнул там под старую, присыпанную нафталином бабушкину шаль и стал ждать.

Самый кончик носа я оставил открытым. Для дыхания.

И только притаился, как рядом послышались тихое кудахтанье, постукивание, поскрипывание. Затем что-то упало на меня. Это забрался в сундук месье. Я не пошевельнулся.

А куры плакали. Плакали и причитали:

- Ах, кудах, милый Петя! Ах, дорогой месье! Хоть денёк ско-коротал бы ещё с нами! Но ты, ко-конечно, нас не забудешь? Пожалуйста, пришли нам с дороги хотя бы коротенькую открыточку…

Они рыдали потихоньку, но месье так удивился просьбе, что произнёс полным голосом:

- Вы в своём уме? Какую открыточку? Ведь вы же сплошь безграмотные!

- Всё равно! - всхлипывали куры. - Мы подбросим открытку соседскому Ваське, ученику первого класса, он увидит и прочтёт вслух. Он всё читает вслух, даже вывеску на магазине…

- Ну ладно! - согласился Коко. - Теперь я придержу крышку, чтобы не захлопнулась, а вы толкните сундук! Правда, сначала надо бы найти Зелёное Стёклышко, да нет времени: кажется, идёт бабушка.

Действительно, за дверью светёлки послышались торопливые шаги бабушки. Наверное, она прочла мою записку.

Сундук дёрнулся, хрустнул всеми гвоздями, полосками, скобами - мы поехали!

Я хотел встать, но вовремя одумался. Моё неожиданное появление могло напугать петуха, и, чего доброго, он выпал бы из сундука. Я решил потерпеть.

А петух, переступая когтистыми лапами по моей накрытой шалью спине, опять начал горланить залихватскую песню:

«Ого! - подумал я. - Он уже называет себя не только месье, не только генералом, но и капитаном. Каков хвастун!»

Тут петушиный хвостище задел мой высунутый в дырку нос, от щекотки я зажмурился, чихнул. Петух всполошился:

- Кто-кто в сундуке? Не подходи! Клевать буду! Мне ничего не оставалось, как самым сладеньким, почти медовым голоском пропеть:

- Храбренький-прехрабренький, смелый-пресмелый месье, дорогой генерал и капитан, пожалуйста, не бойся. Это я, бабушкин внук. У меня под майкой две лепёшки. Прими меня в команду.