Альберт Иванов: Опасные странствия Хомы и Суслика

«Всё, - подумали друзья, - улыбочка к нему навсегда приклеится».

Но вскоре она у него враз пропала. Ловчилу Крота помните? Ну того, который у Зайца морковку упёр? Самую крупную. И вот, этот плут кладовку обчистил у Хомы. Проныра!

Вернулся Хома с прогулки домой.

Улыбка мигом исчезла, потому что исчезли все запасы. И горох, и орехи, и корешки. И малиновый компот в банке!..

Уж на что у Хомы щёки пухлые, и те опали. Ничего в кладовке нет. Только дыра в земле осталась. Лишняя. Поулыбайся теперь. Хоть плачь!

Старина Ёж ему посочувствовал:

- Смех без причины - признак дурачины. Так и улыбка без компота - признак обормота.

А затем смутился.

- Извини, - пробурчал. - Бывает.

- Чего там! Радуйся, - задорно посоветовал Суслик Хоме. - Улыбка красит! - напомнил он.

- Красит! - взвился Хома. - Но не мою нору! Сам радуйся на моё горе…

- Так-то, - попенял Ёж. - Улыбаются в радости. И печалятся в беде. А всё остальное - притворство.

- А как я недавно от Лисы удрал? - живо возразил Хома. - Куда бы я делся, если бы скис?

- С врагами притворяйся сколько влезет, чтобы не разгадали, - ответил Ёж. - Ас друзьями не хитри. А не то улыбка навечно кривой станет.

- Я, наверное, никогда больше не улыбнусь, - поник Хома.

Однако улыбка у Хомы быстро вернулась. Когда они Крота разыскали и запасы вернули. Правда, не все. Крот мал, а ест отменно.

Так что радость была недолгой. При подсчёте утрат - поубавилась.

Но после этого случая перестал он хитрить. С друзьями. И снова улыбался - без всяких затей. Просто. От души. Как солнышко.

И тебе хорошо, и всем тепло.

Медведь себя самым главным считал. В их краю. И по праву считал. Самый большой и сильный. Конечно, и самый умный. Во всяком случае, не глупее других. Больно умных.

Но всё-таки мнительный был, как всякий русский медведь. Мнил о себе много. Высоко брал, потому что высокий. Но втайне подозревал, что его все принижают. Все, мол, о нём плохо думают, зла желают и даже насмехаются над его походкой. Косолапой.

Решил он с Хомой посоветоваться, чтобы это проверить. Прояснить.

Почему Медведь Хому выбрал? Мал Хома, да удал. До сих пор живой. Хотя врагов у него - выше крыши.

- Что ты обо мне думаешь? - хмуро спросил он однажды Хому. Для начала.

- Ты самый могучий среди нас, - мигом ответил Хома, он быстро отвечал на лёгкие вопросы. - И поэтому я желаю тебе могучего здоровья! И долгих лет жизни! Сытой и довольной!

- Ага, - просиял Медведь. - И мёду побольше!

А затем опять нахмурился.

- Ну ладно. Ты обо мне хорошо думаешь, а вот другие - как?

- Точно так же, - не моргнул глазом Хома.

- Врёшь, - не поверил Медведь.

Грубоват он, понятно. Но не глуп. Мнителен.

- А ты проверь, - посоветовал Хома. - Пойди и спроси любого.

- Любого встречного?

- И поперечного. Кого угодно. Кто от тебя сразу не убежит, конечно.

- Но не все же такие честные, как ты, - помялся Медведь. - Глядишь, и обманут.

- Могут, - согласился Хома. - А ты похитрее сделай. Допытайся правды. Спроси, думают ли они о тебе так же, как я.

- А откуда они знают, что ты думаешь? - озадачился Медведь.

- Да ты им сам подскажи. Повтори мои слова. А потом и узнаешь их мнение. С ходу проверишь.

- Классно! - восхитился Медведь. - Небольшая у тебя голова, а всё-таки головастая.

И к Лисе направился. И сделал всё то, чему научили.

Точно такой же ответ получил. От Лисы. Слово в слово!

Лиса, правда, ещё и умильно прибавила:

- И приятных летних сновидений в зимнюю спячку желаю!

Потом Медведь к Волку притопал.

Волк тоже не растерялся. Выслушал очень внимательно. И чётко повторил всё, что Хома о Медведе думает. Тютелька в тютельку.

А пришлый Кабан, тугодум, три раза просил пересказать мнение Хомы. Боялся, собьётся. Но ничего - ответил будто по писаному.

Ну а Суслик, Ёж и особенно Заяц тут же отбарабанили всё нужное. Без запинки.

Доктор Дятел, подумав, и своё ввернул о Медведе. Умное.

- В меру упитан и добр без меры!

Другие тоже постарались. Без ошибок ответили.

А один испуганный Муравей, вдобавок к чужим словам, чистосердечно заметил:

- Дорогу нам не уступаешь, но зато на нас не наступаешь. Разве что изредка.

Только Коршун, птица высокого полёта, не стал бубнить подсказанное.