Ульф Нильсон: Последнее дело?

— Кто же это такое сказал? — воскликнула Жаби. — Ты не только серая, но ещё и чёрная, и стильная, и крылья у тебя вон какие громадные.

Жаби было немного не по себе оттого, что ей приходится говорить такие вещи.

— Кто тебя обзывает? — спросила она.

Ворона перестала плакать и, не говоря ни слова, слетела с ветки. Жаби осталась ни с чем.

Когда Гордон и Жаби встретились на лугу, комиссар едва дышал от усталости. Он показал коллеге свой блокнот. В нём было записано одноединственное слово:

КТО?

Жаби показала свой блокнотик. В нём было несколько росчерков тут и там.

В этот миг над лугом пролетела большая чёрно-белая птица.

Чёрно-белая, подумал Гордон. Не снилось ли мне что-то чёрно-белое?

Они поспешили в отделение. Первой бежала Жаби — весело и вприпрыжку. Она пела песню о том, как хорошо она умеет «расследовать, да-да, рассле-расследовать!». Следом ковылял Гордон. После заплыва у него ломило всё тело и кружилась голова.

Добравшись до отделения, комиссар Гордон сел за стол и посмотрел на белый лист с печатью. — Во-первых, полицейские должны всё хорошенько изучить, — повторил он.

И записал:

1. Всё изучить!

— Всё изучи-ить! — пропела Жаби.

2. Не роняя собственного достоинства!

Это был следующий пункт, и песня Жаби смолкла. Она отдала честь.

3. Поделить обязанности!

— Мы разделимся на группы, — объяснил Гордон.

— Я буду маленькой группой? — спросила Жаби.

Гордон рассеянно кивнул.

— Затем идёт самый важный и самый страшный пункт, — сказал он. — Когда я повстречал ужа, я знал, что он может меня съесть. Но это меня не остановило. Я мужественно допросил опасного хищника. Я был готов ко всему, даже к тому, что меня съедят. Полицейский не должен останавливаться ни перед чем. Когда-нибудь я, быть может, расскажу тебе о своей жуткой встрече с лисом…

Гордон записал:

4. Будь готов к тому, что тебя съедят!

— Ух, — отозвалась Жаби. — Пока что я ещё не такая смелая. Я очень боялась вороны, и, если бы она напала на меня, я бы убежала и спряталась в мышиную норку…

Гордон строго посмотрел на Жаби.

— А потом вызвала бы подкрепление, — добавила Жаби.

Гордон кивнул. Какая смышлёная у него помощница. Однажды он сделает из неё комиссара. Надо только найти фуражку побольше. И чтобы бляшка была не одна, а несколько. Возможно, где-нибудь в шкафу у него завалялась старая фуражка…

— Возьми этот листок и прочитай!

Жаби взяла бумажку. Она долго вертела и крутила её в лапках. Щурясь, приглядывалась к словам. Потом подошла к окну, чтобы получше разглядеть.

— Хмм, — сказала она.

— Что, какие-то трудности? — спросил Гордон.

— Да так, ерунда.

Они пили чай и ели обеденные кексы из банки в розовый горошек. Ананасовые. Жаби съела один кекс. Гордон — четыре. Двойных. И банка в горошек тоже опустела.

Хмм, подумал Гордон. Надо бы мне поменьше есть.

— Теперь подведём итоги! — сказал он и растянулся на кровати. Лучше всего ему думалось лёжа.

Жаби легла на свою постель, которая стояла рядом.

Гордон прокашлялся.

— Если нас съедят, это будет наше последнее дело! — опередила его Жаби. — А это немного печально…

Коллеги задумались. Отогнав от себя эту грустную мысль, Гордон снова прочистил горло.

— Итак, обстановка в лесу неприятная, — продолжил он. — Многие животные расстроенны. Разумеется, расстраиваться никому не запрещается, но я не хочу, чтобы в моём полицейском округе кто-то грустил. Какой-то негодяй шастает по лесу и дразнится. А дразниться уж точно запрещено! Это надо немедленно пресечь…

У Жаби возник вопрос:

— А как понять, что запрещено, а что нет?

Гордон с трудом поднялся и прошёл в другую комнату, где располагалось отделение полиции. Там он взял книгу. Самую толстую книгу в участке. Он приволок её к столику возле кровати и взвалил на него. Столик затрещал под её тяжестью.