Ульф Нильсон - Последнее дело?

Гордон важно кашлял, пока лис не проснулся. А потом строго-настрого велел ему убираться из леса! Здесь нельзя никого есть!

Гордон бесстрашно смотрел на злодея.

— Ха-ха! — ответил на это лис. — И как же ты, коротышка, заставишь меня уйти?

— Заставлю, потому что я — комиссар полиции, — отважно сказал Гордон и надулся так, что стал похож на пушечное ядро.

Он готов был пойти на всё ради своего леса. Вот сколько отваги было в груди маленькой жабы.

— А если ты не согласен, то тебе придётся меня съесть, — сказал Гордон.

Лис поглядел на него. Сверху вниз. На его маленькую головку с большим ртом. На круглые выпученные глаза. На раздутое, покрытое бородавками тело. На мокрые ноги.

Глаза лиса долго изучали его.

— Бе-е! — в конце концов сказал лис. — Ни за что в жизни не стану есть такую гадость!

И он покинул их лес и никогда больше не возвращался.

Другие животные восхищались отвагой и силой комиссара. Но комиссар загрустил. Гадость? Он никогда никому не рассказывал о том, что сказал ему лис. До сегодняшнего дня.

Жаби смотрела в потолок. Она вздохнула.

— Я так испугалась, когда стояла в тумане и услышала загадочное БУМ-БУМ-БУМ, — рассказала она. — Я сунула палец в рот и стала его сосать. Не знаю почему. А оказалось, это всего лишь детский сад на прогулке…

Так они лежали и вздыхали.

— Мы очень отважные полицейские, — сказал Гордон. — Хотя в то же время мы — самые обычные животные. Напуганные. Уставшие. Или голодные.

Гордон встал. Ему вдруг захотелось съесть по-настоящему большой секретный ночной кекс. Хотя до вечера было ещё далеко.

Они заварили чай и достали тёмные шоколадные кексы со смородиновым джемом.

— Больших не осталось, — сказал Гордон и съел четыре маленьких.

За окном послышалось: БУМ-БУМ-БУМ. Это проходил мимо детский сад. Детей в группе прибавилось. Три новых сорочонка и два воронёнка. Все шли с рюкзачками. И все весело распевали.

— Все имеют право играть с другими, — пробормотал Гордон. — Возможно, это самое главное! Какой достойный параграф!

Он разыскал листочек с этим законом и положил его в ящик для важных записей.

Потом встал, взял штемпель и немного его подправил. А после сложил в сумку несколько кексов, одежду, книжку и зубную щётку.

— Кажется, мне необходим отпуск, — сказал он. — Комиссар Жаби, могу я отправиться в длительный отпуск?

— А я останусь одна? — спросила Жаби. — Так можно?

— Да! Ведь ты — лучшая мышь-полицейский в мире!

Гордон положил в сумку шляпу и солнечные очки.

— Я сниму маленький домик с большой кроватью, — сказал он. — И заведу одну-единственную банку для кексов. Потому что мне будет всё равно, день сейчас или ночь. Ведь я в отпуске!

Хм, возможно, после отпуска я уйду на пенсию, подумал он. Ладно, потом решу, сперва хорошенько высплюсь… Четырнадцать дней и ночей без просыпу!

Жаби проводила его до дверей.

— А вдруг я с чем-то не справлюсь?

— Тогда свистни, и я сразу приду! Вот так: фьють-фьють-фьють.

Гордон немного подумал. А если она не свистнет, я просто загляну и спрошу, не нужна ли ей помощь…

В лесу было на редкость весело. В ветках сосен прыгали и играли бельчата. Радостно пели дрозды.

Гордон шагал вперёд с сумкой в руке. Дойдя до лесной опушки, он обернулся.

— И никогда не бери с собой пистолет! — крикнул он. — Следи, чтобы никто до него не добрался.

Жаби махнула ему рукой.

А потом надела фуражку и села за стол.

Маленькая мышь за большим письменным столом. Какая я молодец, подумала она.

ЖАБИ ШЕФ, написала она на листке бумаги. Теперь она умела писать своё имя.

Жаби поставила печать. Посмотрев на бумагу, она увидела, что Гордон подправил штамп, так что теперь на нём было написано: Комиссар Жаби.

Жаби переполняли гордость и благодарность.

Она засмеялась. И на бумагу упала крошечная слезинка.