Тито Брас - Алладин и демоны глубин

– Как бы там ни было, а нам надеяться не на что, – мрачно произнёс Мубанга. – Если мы решим бежать, то делать это нужно прямо сейчас. Завтра будет поздно. Эх, был бы у меня топор... Завесы все проржавели, а наверху всего один стражник...

– Зато дальше находится казарма. Там около тридцати здоровенных стражников с длинными, остро заточенными копьями, – заметил старик в лохмотьях, которые были некогда богатым парчовым одеянием.

– А нас не меньше сотни! Если всем навалиться, они не успеют схватиться за оружие, – раздался чей-то голос из темноты.

Алладин с удивлением заметил, что вся камера занялась обсуждением плана побега. Люди, которые казались ему сломленными, безвольными, апатичными, вдруг ожили, подняли головы, расправили плечи. Предлагались самые безумные, фантастические, порой совершенно нереальные проекты, но ясно было одно – пленники не смирились со своей участью и готовы на всё, лишь бы вновь обрести свободу.

Звёзды померкли. Горизонт на востоке посветлел, а пленники всё продолжали обсуждать различные варианты побега. Каждое предложение подробно рассматривалось и с треском отвергалось. Собрание зашло в тупик.

– К чему все эти разговоры? – устало проворчал полинезиец, кожа которого была татуирована невообразимыми узорами. – Решетку словами не откроешь.

– Есть один способ, – сказал Алладин. – Только не знаю, получится ли у меня... Давно, знаете, не практиковался. Мубанга, одолжи на несколько минут свой золотой амулет.

– Надеешься подкупить стражника? – удивился чернокожий великан, снимая с шеи блестящий самородок. – Мысль, конечно, интересная. Но должен сказать, что твоя попытка обречена на провал. Тиссы очень горды и не берут взяток. Кроме того, каждый из них считает, что за ним наблюдает недремлющее око Верховного жреца Ухана. Сам понимаешь, никому не хочется попасть на жертвенный камень раньше времени...

– Я не собираюсь никого подкупать, – ответил Алладин. – Да и не в моих правилах торговать человеческими жизнями. Я собираюсь усыпить стражника.

– Предположим, ты усыпишь этого стражника, – недоверчиво сказал Клато, – но нам-то от этого какая польза? Ну пожелаем мы ему спокойной ночи, можем даже колыбельную спеть. А решётку нам кто откроет?

– Он и откроет.

– Спящий? – уточнил Клато.

– Спящий, – кивнул Алладин.

– Я думал, ты серьёзно... – разочарованно протянул ливиец.

– Есть такой фокус, – горячо зашептал юноша. – Я научился у бродячего индуса, когда зарабатывал чтением мыслей и глотанием меча. Индус называл это гипнозом. Говорил, что у меня хорошие задатки. Мне нужно побольше света. Расступитесь! – Алладин бесцеремонно растолкал собравшихся. – Мубанга, давай свою побрякушку и подставляй спину. Мне нужно быть поближе к решётке.

Одноглазому Му было смертельно скучно. Все его товарищи сладко спали на пальмовых подстилках и наверняка видели сны о далёких славных временах, когда в гавани было тесно от торговых судов.

Тогда повсюду звучала непонятная речь, босоногие носильщики разгружали трюмы с невиданными товарами и несли их на торговую площадь, где за самый мелкий сахарный орех можно было получить зеркальце в роговой оправе, изящное шёлковое одеяние или стальной наконечник для копья.

Му покосился на своё оружие. Древко копья треснуло, а остриё бронзового наконечника так истончилось, что гнулось от малейшего прикосновения. Ни о новом оружии, ни о шёлковых накидках не приходилось и мечтать. Хорошо ещё, что сестра научила его делать набедренные повязки из копры, а то и наготу нечем было бы прикрыть.

Му тяжело вздохнул, вспомнив о сестре. Где она сейчас? Выравнивает песок вокруг кладок скилосонов, выслушивает оскорбления высокомерных зеленокожих самок или купает вылупившихся головастиков? А вождю Карогу пришлось ещё хуже. Его братьев скилосоны утопили в океане. Те увлеклись рыбалкой и слишком близко подплыли к запретным песчаным отмелям...

Проклятые скилосоны! Унизительное рабство! Эх, жизнь... А пайку сахарных орехов вчера опять урезали. Но он-то на службе, в боевых, можно сказать, частях. А ребятам из Красной ветви, что ныряют за жемчугом и красным кораллом, вообще ничего не дают. Ухан говорит, что на то и рабство. А сам орехи горстями жуёт...

– Эй, одноглазый!

Голос донесся из ямы, где толпились пленные чужеземцы.

Вот уж кому не позавидуешь, так это им. Завтра Ухан начнёт их терзать. Наверное, как обычно, начнёт со сдирания кожи, а закончит расчленением на части.