Тито Брас - Алладин и золотой дракон

Алладин подбросил в костер дров и сел, глядя, как языки пламени пляшут на сухих ветках и сучьях. Дианор некоторое время наблюдал за юношей, хотел что-то добавить к сказанному, но передумал, закрыл глаза и захрапел.

Сидя у костра, Алладин размышлял над словами Золотого Дракона. Он осознавал их с той обостренной ясностью, которая приходит только после скудного ужина, состоящего из жалких кореньев и горсти кислых ягод.

Все новое, что он увидел, узнал и понял во время скитаний, все сведения, которые накопились в его душе, нахлынули разом. Алладин смотрел теперь на мир новыми глазами, и в голове его роились другие мысли.

«Люди не безумны, – мысленно он возразил Дианору. – Они не стремятся опустошить этот мир. Наоборот, помыслы их чисты и направлены к гармонии и совершенству. Самое сокровенное желание каждого человека – сделать мир еще прекраснее».

Алладин потянулся за новой охапкой дров. Мысленный спор с Золотым Драконом увлек его. Обозначились новые горизонты, новые идеи и направления. «Конечно, не всегда получается так, как было задумано. Слишком много совершено ошибок, многое безнадежно утрачено или испорчено. Но человек всегда учится на своих ошибках. Поэтому мир обязательно возродится и станет прекраснее прежнего. Сейчас только самое начало грандиозного переустройства мира, первые попытки возрождения, начальные этапы строительства, в котором должны принять участие все существа. Это единственный путь к пониманию и счастью».

Алладин находился в забытьи, на границе реальности и сновидений, когда понятия и идеи, кажущиеся по началу чуждыми и несовместимыми, вдруг сливаются в неразделимое целое.

– Единственное желание каждого, – бормотал он сквозь дрему, – вера, надежда, любовь и милосердие...

И тут совсем рядом, за кустом, раздался громоподобный рев, полный ярости и слепой ненависти...

Алладин вскочил на ноги. Медвяный шар луны поднялся над неровной линией леса и освещал долину своим пепельным светом. Отчетливо хрустнула ветка. Алладин смутно различил в серебряном полумраке огромную черную массу, стремительно приближавшуюся к костру. Вновь раздался сухой хруст. Юноша замер.

Нечто огромное, горбатое и жуткое приближалось к нему резкими прыжками. Круглые зрачки ночного хищника отражали свет костра и горели, как раскаленные угольки. На мгновение чудовище замерло, разинуло пасть, и уже знакомый рев, в котором смешались гнев и злоба, прокатился над замершей землей. У Алладина волосы встали дыбом. С замиранием сердца он ждал, что небеса сейчас обрушатся на него – так силен и раскатист был рев.

Как только эхо в окрестных горах утихло, юноша понял, что в этой ситуации промедление смерти подобно. Он схватил на руки сонного Дианора и подкинул его высоко в воздух.

– Лети! – закричал Алладин. – Спасайся! – А сам, не теряя времени, юркнул в кусты.

Он бежал без оглядки, не разбирая дороги, продираясь сквозь заросли, огибая утесы, перепрыгивая через овраги. Острые сучья и шипы расцарапали в кровь его лицо, упругие травы цеплялись за ноги, а позади обжигало дыхание ночного хищника. Несколько раз Алладину казалось, что он ускользает от преследования. Но треск сучьев позади усиливался, и безумная гонка возобновлялась.

Вначале юноша мчался напропалую. Но позже, заметив свою тень, скачущую впереди него по камням и сучьям, понял, что свет луны бьет ему в спину и чудовище прекрасно видит его. Юноша круто свернул в сторону и побежал в другую сторону, против света. Эта уловка несколько облегчила его положение – зверь замедлил бег, отыскивая добычу по запаху.

Алладин с разбегу нырнул в кусты. Его словно огнем обожгло, когда он погрузился в их колючие недра. Ветви кустарника были прочно переплетены, и юноша забился в их тесных объятиях. Медленно, шаг за шагом, он продирался к скалистой стене, надеясь найти спасение в одной из узких, недоступных крупному зверю расщелин.

Зверь был уже совсем рядом. Огромные лапы с шумом раздвигали хрустящие ветви буквально в пяти шагах от юноши.

Цепляясь за малейшие выступы, Алладин стал карабкаться наверх. Он полз по отвесной скале, рискуя сорваться вниз, в пасть ночного хищника, и наконец выбрался на небольшую площадку.

Снизу донесся рассерженный рев. Взбешенный неудачей, зверь рычал и царапал когтями камень. Почти целый час чудовище пыхтело, ворчало, свирепо клацало зубами, пытаясь добраться до ускользнувшей добычи. Сполохи лунного света прокатывались по его длинной шерсти. Но дичь была недоступна.