Тито Брас - Алладин на Олимпе

Следующий час был потрачен на то, чтобы выбраться из бассейна и возлечь на низких кушетках у стола с яствами, а по ходу услышать бесчисленные уверения в том, что поэт и философ полностью одобряют все, что ни скажут консулы. Этого джинн и добивался – он хотел сразу припугнуть этих двоих, чтобы иметь на них некоторое влияние. К сожалению, друзьям так и не удалось понять, в чём же суть проекта и что это за конь.

– Но в чём заключается «великая военная хитрость», придуманная вашими консулами? – спросил в десятый раз Алладин.

– Это, наверное, военная тайна, – предположил «Рахмат».

– О да, это прекрасная военная тайна! – вскричал Дураций. – Она строится у нас на площади перед Сенатом. Пойдёмте посмотрим на неё, друзья.

«Вот так тайна – на главной площади!» – подумал Алладин и пожал плечами.

Вся четвёрка двинулась широкой улицей, идущей между каменными домами, наняв с собой двух факельщиков, которые освещали им путь. Ведущие их римляне учтиво раскланивались со встречными и приветствовали их в высокопарных выражениях.

– Что тут творится, джинн? – тихонько спросил Алладин.

– Бр-ред! – сказал Яго, притворяясь обыкновенным безмозглым попугаем.

– Они тут все кажутся немного сумасшедшими, Алладин, – осторожно отвечал его друг. – Но не слишком доверяй этому мнению. За напыщенными дураками всегда стоит кто-то умный и дёргает их за ниточки. Этого умного врага мы и ищем.

Улица расширилась, переходя в площадь. Дураций встал в торжественную позу, надулся от важности и громко произнёс речь, так что все прохожие остановились и посмотрели на них:

– Перед вами, достопочтенные иноземцы, великая военная хитрость и глубокая государственная тайна, придуманная гениальными консулами Рима – Ромулом и Ремом!

Прохожие зааплодировали. «Рахмат» встал в такую же театральную позу и отвечал поэту:

– Поведай же нам, несравненный Дураций, что за постройка воздвигается по приказу бога войны и его любимцев – великих консулов Ромула и Рема.

Прохожие снова забили в ладоши. Яго крикнул с плеча Алладина:

– Бр-раво! Бис!

Абу сделал вид, что ищет блох.

На широкой площади перед величественным зданием стояло кольцо легионеров, на равных расстояниях друг от друга. В руках они держали по факелу, освещая тем самым строительную площадку. Широкая дубовая платформа на восьми огромных колёсах держала на себе гигантское уродливое подобие лошади в попоне. Сотня плотников, стоящих на приставных лестницах и строительных лесах, заканчивали сборку шеи и морды этого монстра. Полсотни маляров раскрашивали круп этого деревянного чудовища.

– Великий римский конь распахнёт нам ворота ненавистного Багдада, – декламировал Дураций. – Глупые багдадцы втащат его в город...

– И тогда из чрева военной хитрости выйдет бессмертный римский легион, чтобы захватить этот мерзкий город! – закончил рассказ Архиплут.

– Дур... – начал было Яго, но Алладин защёлкнул ему клюв двумя пальцами.

Джинн и принц Багдада переглянулись между собой и во взглядах промелькнуло то самое слово, которое не договорил Яго. Прохожие снова разразились овациями и приветственными криками.

– Так вот почему необходимо разобрать северные ворота... – начал «Рахмат».

– Именно, чужеземец, – гордо ответил поэт.

– ...Которые ты хотел сохранить, Дураций, – закончил джинн свою фразу.

Поэт тут же подхватил наших друзей под руки и потащил их вперёд, тихонько говоря:

– Да нет же, по мне – хоть весь Рим снести, лишь бы воля консулов была выполнена.

Алладин, разглядев сооружение, спросил у Архиплута:

– А скажи мне, философ, почему бы римлянам не строить этого грандиозного коня за воротами города – хоть за северными, хоть за западными? И к лесу ближе, и разбирать ничего не надо.

Все остановились, как громом поражённые. Поэт и философ посмотрели друг на друга, не представляя, что ответить на этот вопрос. Позади раздался голос:

– А как же сохранение строгой военной тайны, о наивный юноша?

Его подхватил второй:

– И неужели благородные граждане Рима должны всякий раз ходить в такую даль, чтобы посмотреть, как строится наша военная слава?

Позади нашей четвёрки стояли два римских консула, приняв картинные позы. Алладин начал догадываться, что все жители этого города просто переполнены тщеславием и гордостью, а потому ведут себя так, будто играют в исторической пьесе.

– Кто эти чужеземцы, Дураций? – спросил Рем.

– Шпионы? – спросил Ромул.