Тито Брас - Алладин на Олимпе

Когда Алладин протянул встретившему их банщику золотую монетку, тот решил, что как и представления перед ним знатные иностранцы, которых надо обслужить как можно лучше. Он провёл их в особый зал, где купались в горячих серных ваннах сенаторы и аристократы, предложил массаж, вино и фрукты. Всё это было благосклонно принято.

Никто совершенно не удивился присутствию людей в незнакомой одежде, с попугаем и обезьянкой. У богатых свои причуды, а иностранцев в Риме хоть пруд пруди.

Алладин и джинн с наслаждением погрузились в горячий бассейн, где уже купались и принимали ванны важные персоны с надменными лицами. Друзья пошире распустили уши.

– Не понимаю, как можно тащить этого коня из города через северные ворота. Ведь их придётся разбирать для этого! – возмущался полный розовый господин.

– Приказ Марса не обсуждается, – важно отвечал ему другой, худой и бледный.

– Так и выполняй божественное повеление, но ворота-то тут причём? На них прекрасные статуи и отделка. Ворота надо сохранить.

– Нет, Дураций, в тебе говорит твоё поэтическое чувство, а не общественная необходимость и покорность богам. Ворота должны быть разобраны, а легион отправится по северной дороге к неверным багдадцам!

Алладин и джинн переглянулись и развесили уши ещё шире, пододвигаясь поближе к спорящим.

– И отправляйтесь себе по северной дороге, раз такова божественная воля, а коня выведите через неважные западные ворота и протащите вдоль стены к северной дороге. В этом случае и ворота будут целы, и боги, так сказать, сыты, мой дорогой Архиплут.

Алладин взглянул на джинна и округлил глаза – он не мог взять в толк, что же это за конь, для которого надо разбирать городские ворота?

Государственный философ Архиплут, наклонившись к придворному поэту Дурацию поближе, спросил его:

– А отчего же ты, уважаемый, не выскажешь свои соображения великим консулам Рему и Ромулу?

Дураций вздрогнул:

– Сказать по чести, дорогой друг Архиплут, я ведь не веду беседы с богами в личной молельне. Откуда мне знать, может быть есть на то особый божественный смысл, чтобы северные ворота были разобраны. А если Марсу не нравится его изображение на воротах? Не хотелось бы вызвать гнев владык и богов ради такого пустяка, как эти несчастные ворота; они мне, в общем, никогда и не нравились. Ты так при случае и скажи великим консулам: мол, великий поэт Дураций во всём согласен с гениальными планами вождей!

Джинн широко улыбнулся Алладину и сказал на ухо:

– Всё понятно, сейчас мы возьмём этих лизоблюдов в оборот!

Джинн подозвал жестом служку, стоявшего с подносом, на котором были выставлены чаши с вином.

– Благородные господа, – обратился джинн к двум собеседникам, – не согласитесь ли вы принять от двух путешественников по чаше хорошего вина?

Дураций живо откликнулся на эту идею, однако напрочь отверг вино, стоявшее на подносе, и потребовал ливийского из подвала.

Пока слуга бегал за заказом, Архиплут с подозрением поинтересовался:

– Чем мы обязаны столь любезному приглашению?

– Не имеем ли мы дело со знаменитым философом Архиплутом и гениальным поэтом Дурацием, господа? Ведь слава о них достигла и наших отдалённых стран, – почтительно спросил джинн, прекрасно расслышавший из разговора, с кем имеет дело.

Польщённые до глубины души поэт и философ, признались, что это они и есть. Последовал ряд изысканных комплиментов и любезностей, за время которых чаши успели опорожниться и наполниться дважды.

– А с кем мы имеем честь делить бокал вина? – в свою очередь осведомились придворные лизоблюды.

– О, мы скромные военные специалисты в области стратегии, тактики, механики, инженерии, пиротехники и баллистики, прибывшие в Великий Рим, чтобы предложить консулам Рему и Ромулу совершить военный поход против богомерзкого города Багдада.

У Архиплута и Дурация даже руки с чашами затряслись от такой удачи. Они уже предчувствовали награду за то, что отыскали незаменимых специалистов для своих хозяев.

Назвав себя именем Рахмат, джинн продолжал:

– Я краем уха расслышал, что высокородные господа не одобряют некий проект разборки северных ворот. Не могли бы вы поведать мне – что за дивный конь есть в Риме, если для него надо разбирать городские ворота?

У Дурация и Архиплута затряслись губы от страха, когда они представили себе, что новый военный специалист, который наверняка заинтересует консулов, первым делом расскажет хозяевам об их вольных разговорах.