Анна Кравченко - Книга сказок

— Отец мой, лесной царь, всему лучший лекарь, но здесь и он не поможет. Ранили люди не только мое тело, но еще больше мою душу.

— Маричка, нет! Не говори так! Я не смогу жить без тебя!

— Сможешь, — вдруг рядом раздался спокойный голос. Иванко повернулся. Возле него стоял лесной царь с остальными дочерьми. — Люди даже не представляют, насколько они сильны. Но если бы представляли, то ничего хорошего из этого бы не вышло. Нельзя людям давать силу. Они могут ее использовать во зло.

— Помоги! Прошу! — Иванко бросился в ноги царю.

— Есть вещи, в которых и я бессилен. Спасибо, что попытался защитить мою дочь, Иванко, но она сама выбрала свой путь.

— Если бы я хоть немного раньше пришёл… — молодой человек вернулся к Маричке, опустился на траву подле нее и взял за руку. Сестры окружили их и затянули печальную песню, которая и без того раненую душу выворачивала на изнанку.

Образ Марички стал совсем прозрачным и до первых звёзд совсем растаял, не оставив после себя и следа.

Иванко проснулся утром, когда на реку, где он прощался вчера с любимой, заглянуло солнце. Все произошедшее на миг показалось ему дурным сном, но спустя несколько минут парубок понял, что это совсем не так. Снова протяжная боль скрутила все внутри в комок. Вдруг Иванко услышал, будто Маричка его шёпотом позвала. Поднял он голову, а над ним склонилась, шелестя свежей зелёной листвой плакучая ивушка, которая вчера еще была совсем сухой корягой. Обнял он ее ствол руками, крепко, как в детстве, прислонился к коре, а дерево заговорил голосом Марички:

— Не печалься, Иванко! Когда станет тебе невмоготу грустно, ты всегда можешь приходить ко мне и рассказывать, что тебя тревожит.

— Ты здесь, ты не умерла!

— Ничего в природе не появляется и не исчезает просто так. Всякий конец есть начало, начало чего-то нового. Каждый год в ночь на Ивана Купала ты даже сможешь меня увидеть, если придёшь сюда.

— Приду, не сомневайся! Каждый день ходить стану!

— Что ж, если за три года, три месяца, три недели и три дня ни разу не пропустишь, если настолько тверда любовь твоя, снова будем мы с тобой вместе.

Царь лесной разозлился на людей. Да так, что в селе после погибели мавки Марички никто не решался в одиночку в лес ходить. Знали, не миновать мести царской за дочь. Кто решился, тот по сей день еще не вернулся. Волки стали на людей нападать и в село даже захаживать. То свинью задерут, то овцу. Грибы и ягоды людям больше не показывались, будто и не росли никогда в том лесу, рыба в реке вся исчезла. Коровы, что паслись на пастбище возле леса, молоко давать перестали. Пришлось людям уйти из села, чтобы не умереть с голода. Только Иванко там один и остался.

Вот так мы наносим вред матушке-природе, не задумываясь о последствиях.

— Наточка, спишь?

— Нет, ба. А что с Иванком?

— Говорят с тех пор, что Иванка в любое время можно увидеть под той вербой плакучей. Все ходит к своей Маричке.

— А как же он, все-таки ходил и ни одного дня не пропустил?

— Про то люди не сказывают. А сказывают, что на Ивана Купалу Маричку с Иванком вдвоем встретить можно: знак это особый всем, кто пожениться хочет. Мавка в платье нарядном, с косами до самой земли и калиной в волосах, на шее у нее бусы, а на ногах красные башмачки. Держатся они с Иванком за руки и всю ночь гуляют до первых петухов.

— Ба, так под нашей ивой на берегу все время дед Ваня сидит и трубку курит, а еще сам с собой разговаривает! — сонно говорит Натка.

— Спи, давай! — усмехается бабушка. — А то, если проснешься после захода солнца, голова болеть будет. И на реку с венком не успеем.

— Какие у тебя сказки замечательные, слушала бы и слуша… ла… — девчушка на полуслове засыпает прямо у бабушки на коленях, а бабушка продолжает гладить ее волосы.

Она никогда не жалуется, словно и не устаёт вообще. Такое чувство, что круглосуточно готова исполнять все Наткины желания. Дать поесть, когда все уже спят, просто сейчас приготовить не то, что все едят, а то, что только ей одной хочется. Спасать разбитые коленки и ушибленный локоть. Будто бабушка для этого только и существует, будто весь смысл ее жизни только в том, чтоб делать всем приятно. Споры о правах и обязанностях теряют смысл, глядя на бабушку.

И сейчас, во двор давно заглядывает Луна: сегодня можно посидеть допоздна. Все лениво болтают за чашкой чая, а бабушка снова в кухне. Моет, полощет, вытирает стол после муки и вареников. Можно ведь сделать и завтра. Натка встает, идет следом, обнимает бабулю и утыкается носом в передник.