Юрий Круглов - Жили-были

Заснул змей, захрапел — искры до потолка полетели. Вылез Василий из воловьей кожи и побежал.

Увидела его рыба-кит и спрашивает: „Узнал ли, о чем я просил тебя?“ — „Погоди, я сначала перейду — потом скажу“. Поднялся на другой берег повыше и говорит: „Ты проглотил двенадцать кораблей с богатством и с людьми. Люди задыхаются без воздуха. Выпустишь корабли — будешь плавать“. — „Я сейчас их все выпущу!“ И стал кит изрыгать корабли. Поднялись на море волны.

А Василий бежит дальше. Подбегает к дубу. „Узнал ли ты о моей судьбе?“ — „Узнал, — говорит Василий. — Только счастливый человек может столкнуть тебя“. Подошел он к дубу, толкнул его — дуб и упал. Раскрылось дупло, полное золота.

И видит Василий: идут по морю двенадцать кораблей Марка, богатого купца. Остановил он их и велел грузить золото. Поплыли корабли дальше, а Василий прямиком бежит.

Перевозчик спрашивает: „Ну, дитятко, был ли ты у змея?“ — „Перевези сперва, потом все скажу“.

Переехал Василий на другой берег и говорит: „Ты зря столько мучился. Вот кто придет к тебе первым — ты дай ему весло в руку, он до смерти и будет перевозить!“

Приходит Василий к купцу. Жена обрадовалась, целует его. А купец от злости чуть не умер. „Почему, — думает, — змей его не съел? Сам пойду к змею, спрошу у него“.

Дошел купец до реки и кричит перевозчику, чтобы скорее перевозил его. „Ой, не могу, — говорит перевозчик, — рука болит“. — „Давай весло, я сам буду грести!“

Взял из руки в руку весло, оно к руке и присохло. Хотел купец убежать, да не может. Так и стал он перевозчиком. День и ночь перевозит, и в дождь и в слякоть.

А в город прибыли двенадцать кораблей с товарами и золотом, и спокойно зажил Василий. Жена любит, теща любит.

Уж не назовешь его Бессчастным.

Шел солдат в отпуск домой. Попал ему монах навстречу. Вот солдат и говорит: „Давай, батюшка, сменяем ризу на шинель“. Монах подумал: „На что мне с тобой меняться?“ Солдат говорит: „Я тебе целковый дам в придачу“. Монах говорит: „Ну, давай сменяем, бог с тобой“.

Сменяли. Солдат надел монашескую ризу и пошел. Заходит в одну деревню, в крайнюю избушку. Попросил у бабы попить и спрашивает: „Скажи-ка, матушка, как звать-то тебя?“ — „Дарьей, батюшка“. — „Ой, — говорит, — какое имя у вас худое, то ли дело — Марья!“ — „Так что, батюшка, сделаешь? Как поп нарек, так и кличут теперь“. — „Что же, — говорит, — нарек, нарек. Давай я тебя снова перекрещу“. — „А разве можно так, батюшка?“ — „А почему нельзя“. — „А что ты возьмешь за крестины с меня?“ — „Сто рублей только“. — „А где крестить меня будешь?“ — „А нет ли у вас в подполье ямы?“ — „Как нет! Есть, батюшка“. — „Так вот, — говорит, — иди в подполье, полезай в яму. Чем-нибудь прикрыть тебя надо — тулуп возьми или шубу“.

Принесла баба свое девичье приданое — лисью шубу. Солдат залез в подполье, взял веник и ведро с водой, ходит вокруг ямы, кропит водой из ведра и приговаривает: „Яма межевая, шуба меховая, сто рублей не шутка, зовут тебя Машутка!“ Вылил остатки воды на нее и говорит: „Теперь сиди в яме до тех пор, пока муж не придет и тебя Марьей не назовет“.

Забрал шубу, деньги и ушел. Приезжает мужик с поля. Видит — подполье открыто. Кричит: „Дарья, Дарья, вылезай, собирай на стол!“ А она сидит и молчит — не отзывается. „Да что ты там — оглохла? Я приду да за волосы вытащу!“

Дарья вылезает из подполья и говорит: „Да уж вовсе я теперь не Дарья, а Марья!“ — „Что ты, Дарья, с ума сошла?“ — „А вот и не Дарья, а Марья: прохожий монах меня перекрестил!“ — „А что он взял с тебя за это?“ — „Сто рублей только“. И хватилась тут же: „А где же шуба моя лисья? Тоже унес, видно!“

Взял мужик вожжи и так отходил свою Дарью-Марью, что она с неделю с печи не слезала.

Приходит солдат к старухе: „Здравствуй, бабушка!“ — „Кормилец, откуда ты?“ — „Я с того света выходец“. — „А мой сынок? Недавно его похоронили. Может, видел?“ — „Видел, бабушка! Твой сын у бога коров пасет, да коровушку потерял, бог с него двадцать пять рублей требует, а где он возьмет?“ — „Вот у меня, — говорит старуха, — двадцать рублей есть, а больше нет. У меня в этом сундуке много денег, да хозяина нет“… — „Бабушка, бог не мужик, попросим, за пятеркой не погонится. Давай сюда!“ — „Сапоги его еще возьми, одежду!“ — Возьму, бабушка, все снесу!»

И двадцать рублей денег дала. И масла предлагает, а он говорит: «Там масла хватает, вот свининки нет». — «Дам окорок! Бери пшику, снеси».