Иоганн Музеус - Сказки и легенды

Эта первая попытка заняться изучением человеческой природы, естественно, не могла расположить его к людям. Разочарованный, вернулся он на вершину скалы и, обозревая оттуда веселые нивы, возделанные человеческими руками, удивлялся, что мать-природа расточает свои дары такому подлому отродью. Несмотря на это, он решил еще раз спуститься в деревню и понаблюдать за людьми. Тихонько прокрался он в долину и стал подглядывать из-за кустов и изгородей; и тут вдруг перед ним возник образ очаровательной девушки, прекрасной, как Венера Медицейская [4] Венера Медицейская — древнеримская скульптура богини любви и красоты. Здесь — олицетворение женской прелести. , и, так же как и та, совершенно нагой, ибо в эту минуту она собиралась войти в воду. Вокруг нее, у водопада, низвергающего свои серебряные струи в естественный водоем, расположились на траве ее наперсницы. Полные невинного веселья, они беспечно резвились и всячески превозносили свою повелительницу. Эта соблазнительная картина чудесным образом подействовала на подглядывавшего гнома; он почти забыл, что он — не человек, а дух, наделенный особыми свойствами, и, завидуя участи смертных, смотрел на дочерей земли с таким же вожделением, как некогда в древности его собратья боги на смертных женщин.

Но органы чувств у духов так тонки, что впечатления их не бывают ни прочными, ни длительными. Гном решил, что ему недостает телесной оболочки, чтобы глазами вобрать в себя образ купающейся красавицы и запечатлеть его в своей памяти. Тогда он принял образ черного ворона и взлетел на высокое дерево, осенявшее ветвями своими место купанья, чтобы оттуда насладиться полным очарования зрелищем. Однако, приняв сей облик, он не достиг цели, ибо воспринимал внешний мир как ворон и смотрел на все глазами ворона. Гнездо лесных мышей было ему теперь милее, чем купающиеся нимфы, ибо помыслы души не могут не зависеть от телесной ее оболочки.

Как только эта мысль пришла ему в голову, он тотчас же исправил свою ошибку. Ворон полетел в кусты и перевоплотился в цветущего юношу. То был правильный путь, ибо только теперь он в совершенстве постиг чары идеальной девичьей красоты. В груди его пробудились чувства, о которых он никогда не подозревал за все время своего существования. Мысли его приобрели новый смелый полет. Он ощутил неведомое ему доселе беспокойство, в груди бушевали и рвались наружу смутные, необъяснимые желания. Властный порыв неудержимо влек его к водопаду; в то же время что-то в нем с не меньшей силой противилось этому желанию и непонятная робость мешала ему, после того как он принял образ юноши, приблизиться к купающейся Венере Медицейской или выступить из-за кустов, под покровом которых он тайком любовался красавицей.

Прекрасная нимфа была дочерью силезского короля, правившего в те времена областью Исполиновых гор. Она часто любила гулять в сопровождении своих придворных девиц в рощах и кустах на склонах гор, срывая цветы и душистые травы или собирая в лукошко лесные вишни и землянику для стола своего отца, что было обычным в те буколические времена [5] Буколические времена — патриархальные времена. , а в жаркий день располагалась на отдых у источника, бьющего из расселины скалы, и освежалась купанием.

Испокон веков такие источники, говорят, были местом любовных приключений, и этой славой они пользуются и по сей день. Во всяком случае, страсть гнома к столь отличной от него смертной девушке зародилась возле упомянутого водоема в Исполиновых горах. С того мгновенья, как он встретил ее, любовь своими сладостными чарами опутала горного духа, приковала к этому месту, и он уже не покидал его, с нетерпением ожидая появления прелестных купальщиц.

Нимфа долго не показывалась, но когда наконец, в знойный летний день, она опять пришла со своею свитой под прохладную тень у водопада, то не могла опомниться от удивления, — так все вокруг изменилось: дикие скалы были выложены мрамором и алебастром, вода не низвергалась бурлящим потоком с крутого утеса, как прежде, но с ласковым журчанием тихо струилась по многочисленным уступам в широкий мраморный бассейн, из середины которого бил вверх высокий фонтан. Теплый ветерок колебал струю то в одну, то в другую сторону, и она распылялась мелким, частым дождиком, падая обратно в водоем, по краям которого цвели маргаритки, нарциссы и романтические цветочки незабудки. На некотором расстоянии от бассейна тянулась живая изгородь из роз, переплетающихся с диким жасмином и лунником, и окаймляла прелестнейший уголок. Справа и слева от каскада открывались два хода в великолепный грот, своды и стены которого сверкали пестрой мозаикой из разноцветных кусков руды, горного хрусталя и слюды, переливавшихся ослепительным блеском. На столах в нишах были расставлены угощение и прохладительные напитки, один вид которых возбуждал аппетит.