Владимир Бондаренко: Сказки дедушки Матвея

— Как, Волк, доволен? — спрашивает Еж.

— Нашел у кого спрашивать: Мышь дальше норы, Куропатка дальше травы, а Журавль дальше носа ничего не видят. Поищем кого поумнее.

Пошли. Шли-шли, долго шли. Попадается им навстречу Рысь.

— Скажи-ка, Рысь, — обратился к ней Волк, — старая хлеб-соль забывается?

— А в чем дело?

— Да так и так, — говорит Еж, — я Волка от верной гибели спас, а он…

— Спас-то он спас, — перебил Ежа Волк и подмигнул Рыси, — толька ежатинка уж очень нежна да вкусна.

— Так о чем же разговор? — удивляется Рысь. — Велика ль беда, если бы ты его и того…

Обрадовался Волк.

— Подставляй-ка, Еж, брюхо! — кричит.

— Нет, Волк, — говорит Еж, — если дам я себя съесть, то только по закону. Пойдем-ка, поищем сизого Орла. Он всем птицам и зверям судья. И ему все лесные обычаи ведомы. Как он скажет, так тому и быть.

— К Орлу, так к Орлу, — говорит Волк. — Все равно, Еж, ты от меня не отвертишься.

Близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, шли они день до вечера, красного солнышка до заката. Видят: Орел на дубу сидит.

— Орел-мудрец, горных вершин жилец, — обратился к нему еж, — рассуди нас с Волком по чести, по совести: старая хлеб-соль забывается?

— Расскажи-ка толком, еж, — говорит Орел.

Рассказал Еж, как дело было.

Заклекотал Орел.

— Идемте к горе вместе, рассудим на месте.

Пришли они к горе. Орел и говорит:

— Садись, Волк.

Волк сел.

— Распуши хвост!

Волк распушил.

— Вали, Еж, камень ему на хвост.

Поморщился Волк, но сделал, как Орел приказал.

— Ну вот, — говорит Орел, — вы и квиты. Иди-ка, еж, спокойно домой, а ты, Волк, как надоест сидеть, тоже вставай и уходи.

Зашли они за гору, а Орел и говорит Ежу:

— Что же ты, Иглыч, и умен, и в лесных науках умудрен, а впросак попал? Пора бы знать, что за зверь наш Волк: за добро он злом платит.

егодня Николка пришел из школы особенно возбужденным.

— Опять футбол? — строго спросила бабушка Василиса. — Давно ли купили ботинки, а уже все носы постесал… И обед простыл.

— А пусть его холодный ест, — сказал дедушка Матвей. — Кто поздно пришел — тому обглоданный мосол.

— Дедушка! Ну, бабушка! У меня же день сегодня такой, что… — Николка хотел надуть губы, но радость так и прорывалась наружу. — Ох, если бы вы только знали! У нас такой сбор был! Я теперь, дедушка, начальник! Председатель совета отряда! А Костя — звеньевой! Старый председатель бездельничал, всю работу развалил, вот его и сняли.

Дедушка Матвей, усаживаясь на скамью, взглянул на внука поверх очков и проговорил словно про себя: «Начальником быть не напасть, в начальниках бы не пропасть…»

Николка недоуменно посмотрел на деда. В это время к ним пришел и Костя, дружок Николки.

— Садитесь-ка, ребятишки, посумерничаем.

Вспыхнула спичка, осветив желтые от табаку усы деда, запыхтела трубочка, дед Матвей кашлянул, крякнул.

— Ох, и крепок же табачок! Ну что, Сверчка послушаем? Вы его язык разбираете?

Костя засмеялся: и выдумает же дедушка!..

— Не разбираете? А еще следопыты. Да, у каждой травки, птички, зверька — свой язык. И его понимать надо. Знаете, о чем стрекочет Сверчок?

Ребята переглянулись: ну, не хитрый ли дед!

— Давным-давно эта история приключилась, — стрекочет Сверчок, — и давным-давно забылась, однако следы ее и по сегодня остались.

Был я тогда совсем молодым, прыгал километра по три в длину, до луны в высоту и перестрекотать мог целое поле кузнечиков. Рассказала мне эту историю божья коровка, а божьей коровке — стрекоза-коромысло, а стрекозе-коромыслу — комар-водомер, а комару-водомеру — жук-плавунец, а так как жук-плавунец все это видел собственными глазами, то правдива эта история от слова до слова.

Как очистилась ото льда Чагра и вошла в берега, подоспело тут время рыбам на нерест идти, икру метать. Собрались они, как всегда, на совет к омуту, где жил головастый судья — Сом с большим усом.

Толстобрюхий Налим чинно на коряге расселся. Вокруг него увивается Язь-подхалим. Чуть поодаль, у тальников, хлопает глазами Карась-молчун. Шустрые Красноперки пересмеиваются с бравыми Окунями. Добродушного Леща задирает забияка-Ерш. Темнолобой Сазанихе что-то тайное на ухо шепчет Линь, а ее Сазан с Судаком к Сому судье поплыли, чтобы совет открывать шел.