Андрус Кивиряxк: Весна и какашка

— Дяденька лев, а дяденька лев! Пожалуйста, разукрась пальму, скоро Дед Мороз придёт!

— Сию минуту! — кивнул головой лев и принялся украшать пальму. Получилось это у него как-то само собой. Он разыскал стаю обезьян, которые сидя на песке, искали друг у дружки блох, и издал страшный рык. Обезьянки тотчас бросились на пальму. А лев разлёгся под пальмой и уснул. Мартышки, не решались спуститься с пальмы, они раскачивались на ней и поглядывали вниз. Вот так лев и украсил пальму.

Иные обезьянки были совсем как ангелы, другие, бородатые, напоминали Деда Мороза. А те обезьяны, у которых попки красные, висели на пальме, как румяные яблоки. Получилось очень красиво, все звери любовались и нахваливали.

Затем песчанки отправились к слону.

— Дяденька слон, а дяденька слон! — запищали они. — Пожалуйста, напеки пряников, Рождество уже на носу!

— С удовольствием! — согласился слон. И вся пустынная живность прикатила ему кокосовых орехов, а слон наступал на них ногой. Орехи расплющивались, вот кругленькие пряники и готовы. А иной раз слон садился на кокосовый орех, и тогда получались пряники-сердечки.

В конце концов всё зверьё собралось под разукрашенной мартышками пальмой, лакомились пряниками и ждали появления Деда Мороза. Наконец жираф, который видел дальше всех, сообщил:

— Ага! Дед Мороз показался!

— Значит, пора укладываться спать, — сказал лев, и все легли на землю.

Дедом Морозом была черепаха, так что все знали, что приползёт она только к утру.

Так и получилось. Утром, когда звери проснулись, черепаха с большущим мешком подарков добралась до празднично разукрашенной пальмы и крикнула:

— Есть ли здесь хорошие звери?

— Есть! — рыкнул лев, потому что некоторые украшения между делом слезли с пальмы и снова принялись ловить друг у дружки блох.

Вот тут-то и обнаружилось, что слон получил в подарок сапоги!

— Что это такое? — спросил он.

— Сапожищи, — сказал жираф.

— Сапожищи? — обрадовалась гиена. — А можно мне их погрызть?

— Да ты что, бестолковая! — сказал лев. — Сапоги не грызут, их надевают на ноги.

И слон надел сапоги. Жарко в них было, просто ужас. Слона прямо в пот бросило.

— Очень странный подарочек, — заметила гиена.

— Всякий подарок Деда Мороза следует принимать с благодарностью! — обиделась черепаха. — Дед Мороз дарит исключительно хорошие и полезные вещи.

— Не могу я в них больше, — вздохнул слон. — У меня ноги сейчас растают.

Он снял сапоги.

Слон вспотел так сильно, что сапоги до краёв были полны влаги.

— Ого! Да это же настоящие бассейны! — воскликнула одна из песчанок. — В них можно купаться! Ура!

В пустыне так мало воды, что все звери только и мечтают, как бы искупаться. Так что можно себе представить, как все обрадовались.

Песчанки плескались в сапогах всю ночь напролёт. Лев полоскал свою гриву, а мартышки упражнялись в прыжках в воду с головы жирафа.

Рождество удалось на славу.

Среди ночи на подоконнике появился Гномик. На плече, словно огромный топор, он тащил леденец на палочке. Пыхтя и сопя, он дотащил свою ношу до тапочки Трийну и положил в неё леденец.

— Порядок! — пробормотал он себе под нос. — Уф! Ну и притомился же я.

— Может, желаете отдохнуть? — спросил кто-то.

Гномик перепугался. Неужели кто-то заметил его? Гномики ведь должны свои подарочки класть в тапочки так, чтобы никто из детей этого не увидел.

— Прошу вас сюда, могу предложить вам яблочка и морковки, — продолжал голос. Гномик свесился с подоконника. Какое счастье — говорил не человек, а Морская Свинка. Она призывно помахала гномику из своего ящика листком салата.

Гномик спустился по занавеске и спрыгнул в домик Морской Свинки.

— Я бы с удовольствием подкрепился, — сказал он. — Таскать конфеты это такой тяжкий труд.

— Прошу! — гостеприимно сказала Морская Свинка. — Накладывайте! У меня здесь полно еды. И водичка есть запить.

— Ох, хорошо-то как! — заметил Гномик и отхлебнул воды. — Жажда меня прямо замучила. — Он поел морковки, закусил яблочком. Потом поблагодарил, утёрся клочком сена и собрался было уже уходить.

— Завтра придёте? — спросила Морская Свинка.

— Конечно, — отозвался Гномик. — Ведь каждую ночь надо что-то класть в тапочку, до самого Рождества.