Ренсом Риггз - Сказки о странных

Однажды ночью, когда странные люди сидели вокруг костра, Имиини обсуждала эту проблему с Инглбертом.

– Что же нам делать? – спросила она. – Если мы останемся здесь, то умрем от голода, а если уйдем, на нас откроют охоту.

Инглберт снял голову с плеч и положил ее себе на колени – так ему было удобнее почесывать макушку обеими руками, что он обычно делал, погружаясь в размышления.

– А ты не могла бы создать петлю побольше и в таком месте, где еды будет в изобилии? – спросил он наконец. – Если мы проявим осторожность, то сможем перебраться в нее незамеченными.

– Возможно, когда потеплеет. В любой петле, которую я создам сейчас, мы, скорее всего, околеем от холода.

– В таком случае будем ждать, – ответил Инглберт. – Придется немного поголодать, пока зима не закончится.

– А что потом? – поинтересовалась Имиини. – Придут другие странные люди, нуждающиеся в помощи, и вскоре нас станет слишком много и для новой петли. Предел все равно будет достигнут. Я не смогу взвалить на себя больше, чем в силах унести.

Инглберт вздохнул и почесал голову.

– Жаль, что ты не можешь скопировать сама себя.

На лице Имиини появилось странное выражение.

– Что ты сказал? Повтори, пожалуйста.

– Я говорю, что было бы здорово, если бы ты скопировала саму себя. Тогда ты смогла бы создать много петель и нам удалось бы расселиться. Меня беспокоит теснота, в которой мы живем сейчас. Начнутся распри, и все перессорятся. А если, Небо упаси, с этой петлей случится какое-нибудь несчастье, численность странных людей в Британии тут же снизится вдвое.

Имиини сидела лицом к Инглберту, но ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.

– О чем ты думаешь? – спросил он. – Неужели ты действительно придумала, как скопировать саму себя?

– Возможно, – ответила Имиини. – Возможно.

На следующее утро она собрала странных людей и сообщила им, что ненадолго их покидает. В толпе поднялась паника, хотя Имиини и уверяла друзей, что к тому времени, когда надо будет переустанавливать петлю, обязательно вернется. Они умоляли ее остаться с ними, но она настояла на своем, объяснив, что это вопрос жизни и смерти.

Имиини назначила Инглберта старшим в ее отсутствие, затем превратилась в птицу и вылетела из петли, впервые с момента ее образования.

Паря над заснеженными лесами Страннфордшира, Имиини задавала один и тот же вопрос всем пернатым, которые встречались ей на пути:

– Вы не знаете птиц, способных превращаться в людей?

Имиини искала день и ночь, но куда бы она ни залетала, ответ был один: нет. Поздно вечером она вернулась в петлю, утомленная и обескураженная. Впрочем, сдаваться Имиини не собиралась. Она переустановила петлю и, уклонившись от расспросов Инглберта и не дав себе времени на отдых, снова полетела на поиски.

Они продолжались до тех пор, пока у Имиини не заболели крылья и глаза. Ее подгоняла мысль: «Не может же быть, чтобы в мире было лишь одно такое существо, как я!»

Миновал еще один день бесплодных поисков, и Имиини почти поверила в то, что является уникальным созданием. От этой мысли ей было тоскливо и невыносимо одиноко.

Затем, уже на закате, когда Имиини собиралась поворачивать обратно, в сторону своей петли, она пролетела над лесной поляной и заметила внизу стайку пустельг, среди которых была молодая женщина. Все произошло в одно мгновение. Пустельги увидели Имиини и взмыли в воздух. Они разлетелись кто куда, прячась в лесу. В этой суете молодая женщина словно исчезла. Но куда она могла подеваться так быстро?

Что, если она превратилась в пустельгу и улетела вместе с остальными? Имиини спикировала вниз и пустилась в погоню.

Целый час она пыталась выследить пустельг. Но дело в том, что ястребы – естественные враги этих маленьких птичек, и вид Имиини пугал их. Она решила изменить тактику.

Уже сгустились сумерки. Имиини вернулась в свою петлю, переустановила ее, проглотила пять кочанов поджаренной кукурузы и две миски лукового супа – летая целый день, она не на шутку проголодалась – и на следующее утро вернулась в рощицу, где видела пустельг. На этот раз она приблизилась к поляне не по воздуху, в облике ястреба, а по земле, как человек.

Когда пустельги увидели Имиини, они взлетели и расселись на деревьях, наблюдая за ней. Птицы осторожничали, но не боялись. Имиини остановилась в центре поляны и заговорила не на человеческом языке и не с помощью пронзительного клекота ястребов. Она обратилась к птицам на немного знакомом ей ломаном языке пустельг (насколько человеческое горло могло воспроизвести эти звуки).