Ольга Джежелей: Я умею читать! 1 класс

— А где у тебя будет жить рыбка? У тебя ведь аквариума нет.

— А я посажу её в банку из-под варенья. У нас большая банка есть.

— Ну ладно, — согласился Виталик.

Ребята принялись ловить рыбку в аквариуме, но карась плавал быстро и не давался в руки.

Они набрызгали вокруг водой, а Серёжа измочил рукава до самых локтей. Наконец ему удалось схватить карасика.

— Есть! — закричал он. — Давай сюда какую-нибудь кружку с водой! Я посажу туда рыбку.

Виталик поскорей налил в кружку воды. Серёжа посадил карася в кружку. Ребята пошли к Серёже — сажать рыбку в банку.

Банка оказалась не очень большая, и карасику в ней было не так просторно, как в аквариуме. Ребята долго смотрели, как карасик плавает в банке. Серёжа радовался, а Виталику было жалко, что теперь у него не будет рыбки, а главное, он боялся признаться маме, что променял карасика на свисток.

«Ну ничего, может быть, мама и не заметит сразу, что рыбка пропала», — подумал Виталик и пошёл домой.

Когда он вернулся, мама была уже дома.

— Где же твоя рыбка? — спросила она...

А что произошло дальше?

Подумай — доскажи!

Хочешь знать, чем закончился рассказ Николая Николаевича Носова? Возьми в библиотеке книгу этого писателя и прочитай.

В. Осеева.

Мама принесла Тане новую книгу.

Мама сказала:

— Когда Таня была маленькой, ей читала бабушка; теперь Таня уже большая, она сама будет читать бабушке эту книгу.

— Садись, бабушка! — сказала Таня. — Я прочитаю тебе один рассказик.

Таня читала, бабушка слушала, а мама хвалила обеих:

— Вот какие умницы вы у меня!

В. Осеева.

Костя сделал скворечник и позвал Вову:

— Посмотри, какой птичий домик я сделал.

Вова присел на корточки.

— Ой какой! Совсем настоящий! С крылечком! Знаешь что, Костя, —робко сказал он, — сделай и мне такой. А я тебе за это планер сделаю.

— Ладно, — согласился Костя. — Только давай не за то и не за это, а просто так: ты мне сделаешь планер, а я тебе скворечник.

Е. Чарушин.

Мальчики Шура и Петя остались одни. Они жили на даче — у самого леса, в маленьком домике. В этот вечер папа и мама ушли в гости.

Когда стемнело, Шура и Петя сами умылись, сами разделись и легли спать в свои постельки. Лежат и молчат. Ни папы, ни мамы нет.

В комнате темно. И в темноте по стене кто-то ползает — шуршит; может быть, таракан, а может быть, кто другой!

Шура и говорит со своей кровати:

— Мне совсем не страшно.

— Мне тоже совсем не страшно, — отвечает Петя с другой кровати.

— Мы воров не боимся, — говорит Шура.

— Людоедов тоже не боимся, — отвечает Петя.

— И тигров не боимся, — говорит Шура.

— Они сюда не придут, — отвечает Петя.

И только Шура хотел сказать, что он крокодилов не боится, как вдруг они слышат... за дверью, в сенях, кто-то негромко топает ногами по полу: топ... топ... шлёп... шлёп... топ... топ...

Как бросится Петя к Шуре на кровать!

Они закрылись с головой одеялом, прижались друг к другу. Лежат тихо-тихо, чтобы их никто не услышал.

— Не пыхчи, — говорит Шура Пете.

— Я не пыхтю.

Топ... топ... шлёп... шлёп... топ... шлёп... шлёп...

А через одеяло всё равно слышно, как кто-то за дверью ходит и топает.

Но тут пришли папа с мамой. Они открыли двери, вошли в дом, зажгли свет. Петя и Шура им всё рассказали.

Тут мама с папой зажгли ещё одну лампу и стали смотреть по всем комнатам, во всех углах. Нет никого. И вдруг вдоль стены кто-то как пробежит в угол... Пробежал и свернулся в углу шариком. Смотрят — да это ёжик! Он, верно, из леса забрался в дом.

Хотели его взять в руки, а он дёргается и колет колючками. Тогда закатали его в шапку и унесли в чулан. Дали молока в блюдце и кусок мяса.

А потом все заснули.

Этот ёжик так и жил с ребятами на даче всё лето. Он потом пыхтел и топал ногами по ночам, но никто уже его не боялся.

Э. Шим.

Мы ходили ухаживать за телятами. И Нина Петровна, телятница, нам сказала:

— Вы их не пугайте, пожалуйста. Не сердите, не обижайте!

Мы говорим:

— Что вы, Нина Петровна, разве мы обидим!

— А это, — говорит, — можно сделать нечаянно. Сам не заметишь, как обидел... Вот, — говорит, — бывает корова злая, бодливая. Или такая, что всего пугается. Или нервная очень, беспокойная. Замечали небось?

— Замечали.

— Пастух обижается на таких коров. А обижаться не надо, эти коровы — несчастные.