Екатерина Соболь - Игра мудрецов

Отец закатил глаза и положил его голову обратно себе на плечо.

– Бессмертие, знаешь ли, неплохая штука. Хотя ощущение того, как собираются раздробленные кости, я бы приятным не назвал. Помочь ничем не мог, извини, я и спину-то с трудом разгибаю. Оставалось только лежать и верить, что ты справишься. Молодец, отличную партию сыграл.

Генри сильнее прижался к нему, стараясь не разреветься от облегчения. Какое-то время они сидели молча, и Генри уже почти заснул, когда отец встряхнул его и поставил на ноги.

– Отдыхать будем потом, – бодро сказал отец. – Гляди, сколько сокровищ! Уверен, тут можно найти много интересного.

Но Генри интересовало только одно сокровище. Он добрел до того места, где уронил аметист, и поднял его. Может, цветка памяти тут и нет, но он теперь и не нужен. В мире волшебства можно получить ответ на любой вопрос, и сейчас он узнает, жива ли мама и почему он ее забыл. Он прижал камень к лицу, но краски вокруг не стали ярче, время не замедлилось. Генри бросился туда, где были свалены драгоценные камни, набрал полную пригоршню аметистов и уткнулся в нее лицом. Камни раскалились, но больше ничего не произошло. Генри велел себе не паниковать, сосредоточился – и все же уловил отголосок той ясности мыслей, которую чувствовал в первый раз. Вопрос «Что не так?» он и задать не успел – ответ как будто сразу вложили ему в голову.

Мир волшебства, в который вел этот разлом, был словно озеро, из которого мудрецы выуживали ответы – аккуратно, понемногу. Чудовище, возродившись в этой пещере, вылавливало нужные ему сведения куда чаще, но оно было волшебным существом и чувствовало себя в том мире как рыба в воде. А когда Генри с его темным даром ворвался туда во время битвы – это было как бросить в воду огромный валун. Он потревожил озеро, и живая ткань мира волшебства, тысячелетиями не замечавшая эту маленькую прореху, почувствовала ее и начала залечивать.

Больше это место никому ничего не скажет, потому что волшебство покидает его с каждой секундой. Генри запоздало понял, что даже воздух изменился, – его плотность редела, сила, наполнявшая его, уходила туда, откуда когда-то пришла. Генри мысленно крикнул вопрос о своей матери во весь голос, но он уже знал: ответа не будет. Разлом истины закрылся навсегда.

Аметисты с грохотом выпали у Генри из рук и покатились во все стороны. Он вскочил и подошел к отцу, изучавшему содержимое какого-то сундука. Генри схватил его за рукав и развернул к себе.

– Про какую тайну говорил Зверь?

– Ну, он сдох и больше не может ее разболтать, верно? – пожал плечами отец, но Генри отлично видел: ему не по себе. – Забудь об этом, Генри.

Взгляд отца не приказывал, а просил, и это было настолько не похоже на него, что Генри опустил голову. Радость от победы над чудовищем таяла, как он ни пытался ее удержать.

Он издалека посмотрел на тело Лотты в окружении трупиков птиц, но так и не смог заставить себя подойти. Этот безжизненный предмет, который раньше был Лоттой, вызывал у него только ужас. Он видел сотни мертвых животных, но оказалось, что мертвый человек – это совершенно другое.

– Эдвард! – крикнул Генри.

Тот не отозвался. Генри звал снова и снова и злился все больше, потому что его пугало это молчание. Лотта мертва, надежда узнать о матери потеряна, – какое Эдвард имеет право добавлять плохих новостей?

А потом ему пришла в голову странная мысль: возможно, в игре под названием прятки, о которой говорил Эдвард, не положено выходить, когда тебя зовут. Искать принца среди залежей барахла было глупейшим занятием, но это хотя бы отвлекало, и Генри пошел вдоль краев пещеры, заглядывая в каждый угол.

Прятаться Эдвард действительно умел – на то, чтобы его обнаружить, ушло минут двадцать. Увидев опрокинутый плетеный короб метровой высоты, набитый свернутыми тканями, Генри с силой толкнул его ногой. Короб не откатился, хотя ткань вряд ли была настолько тяжелой, и Генри со вздохом вытащил несколько верхних отрезов.

– Я даже не понимаю, как ты туда поместился, – сказал он.

Эдвард вылез наружу, широко улыбаясь, но тут же нахмурился и отполз.

– Ты весь в краске, – мрачно заявил он, ткнув в залитую кровью рубашку Генри. – Мама будет сердиться. Вещи надо беречь, ты что, забыл?

Генри крепко взял его за локоть и потащил к отцу, который при виде них с видимой неохотой оторвался от изучения каких-то кубков.

– Папа, что с ним? Зверь швырнул в него какую-то стеклянную штуку, и с тех пор он ведет себя так, будто ему отшибло мозги. Считает, что я его мертвый брат, и все время пытается играть.