Гудрун Паузеванг: Большая книга о разбойнике Грабше

— Это наш сын Олл, — гордо сообщила Олли. — И он родился здесь, в специальной маленькой комнатке!

Тут уж разбойник Грабш пришел в полный восторг. Он перекинул вторую ногу через подоконник и, подхватив Олли одной рукой, а Олла — другой, бешено заскакал с ними по комнатке, так что стены заходили ходуном, а потом треснули и развалились. Не было больше в доме маленькой комнатки, зато гостиная раздвинулась на весь первый этаж. Олли зажарила десяток яиц, а Грабш рассказывал про дальние страны. Оказывается, «Цирк семейства Грабш» прославился на полмира, заработал кучу денег, и это только начало. Девять девочек Грабш выросли во-о-от такие большие и красивые, рыженькие и брюнетки — одна другой краше. Бабушка Лисбет заправляет всем хозяйством, а вот бабуля Олди потихоньку сдает, устает и ждет не дождется, когда они поедут домой. Хотя до дома им еще далеко. А борода-то? Бороду пришлось сбрить, потому что она щекотала Дзампано во время смертельного номера «Голова дрессировщика в пасти у льва». Как-то раз из-за этой щекотки Дзампано чуть было не откусил ему голову!

— Бабушки дали мне коротенький отпуск, — объяснил Грабш, отправляя в рот большие куски гигантской яичницы. — Потому что, елочка моя пушистая, бабочка медовая, светлячок кудрявенький, я так скучал по тебе, что у меня поднялась температура. Завтра утром мне надо возвращаться, они ждут меня в Монтевидео. Только на этот раз…

На этот раз — да! Сомнений как не бывало. Конечно, вместе с Олли! На следующий день вечером ветряк уже не крутился, калитка в загоне стояла настежь и в огороде проклюнулись первые сорняки. Лес так и кишел морскими свинками, а на верхушку высокой ели взлетел петух и закукарекал.

Когда Грабши наконец вернулись, Оллу исполнилось десять лет. А куда было им торопиться? Ведь Олли была теперь с ними, и вся семья в сборе.

За это время цирк Грабшей так прославился, что все города мира наперебой зазывали его выступать. О нем писали, его показывали по телевизору.

Жители Чихенау думали-думали и решили простить Грабшу его разбойные вылазки, сделать его почетным гражданином Чихенбургской округи и пригласить на чествование — и Ромуальда, и большое прославленное семейство.

— Наконец-то сообразили, с кем они имеют дело! — басовито высказалась бабуля Олди, читая приглашение от бургомистра Чихенау, украшенное золотым вензелем. — Поехали домой, Ромуальдик. Я хорошо и долго пожила. Хочется с удовольствием помереть дома.

Остальным тоже захотелось домой — хоть ненадолго. Особенно скучала по дому Олли. Давно пора навести порядок в саду, устроить большую уборку в доме!

Поэтому в один прекрасный день их караван — в котором было теперь аж четыре слона — прибыл в Чихенау, и на площади поставили шатер. Жители только диву давались: без бороды Грабш выглядел так непохоже на себя и так похоже на них. Всю Чихенбургскую округу украсили флагами, выступил хор «Гармония», а бургомистр лично встретил Грабша и компанию и торжественно объявил, что отныне в Чихенау появился проспект Грабша. Капитан Штольценбрук явился в парадной форме. Он подарил Грабшу новую, с иголочки, пару сапог сорок девятого размера и обнялся с разбойником, горячо уверяя, что всегда считал его скорее товарищем, чем врагом. Поцеловал руки всем дамам. Олли даже расцеловал в обе щеки.

— Ну а ты, сынок, — обратился он к Оллу, который совершенно не вписывался в компанию Грабшей, такой он был бледный, курносый и близорукий, — кем хочешь стать? Айда в полицейские!

— Я буду почтальоном, — ответил Олл.

Народ съехался в цирк со всей округи, приходили семьи с младенцами и с прабабушками. И Грабши выдали самое грандиозное представление в своей жизни. Они показали все номера, какие умели.

Римма кувыркалась на серой лошади в яблоках и вместе с Руладой ездила по канату на велосипеде-тандеме.

Ума не только крутила невероятные сальто: боковое, спиральное и сальто-мортале, но и качалась на трапеции вниз головой, прямо над капитаном Штольценбруком, и вдруг схватила его за руки, выдернула из публики и стала раскачиваться с ним вместе, взлетая высоко над ареной, а потом аккуратно вернула его на место.

Молли выступала с третьим поколением морских свинок — они выполняли балетные па под собственный аккомпанемент на игрушечном пианино. Играли «Чижика-пыжика» и «Собачий вальс».