Гудрун Паузеванг: Большая книга о разбойнике Грабше

— Пожарным я уже не работаю, морских свинок тоже не развожу, — Макс снова вздохнул и вытер нос. — Хильде это все не нравится. Теперь я только чиню приемники. А это, — он кивком показал на доильную установку, — я собрал тайком. Жена считает, что изобретать — несолидно, пустая трата времени и выгоды никакой. И конечно, она не знает, что я сейчас у тебя. Думает, я разношу приемники клиентам. Так что я ненадолго…

— А омлет — это как раз недолго, согласен? — сказала Олли и бросилась к плите. Она зажарила гигантский омлет. Макс уплетал за обе щеки, торопливо жуя и глотая. А Олли хвастливо показывала ему своего мальчика.

— Что-то он бледненький, — сказал Макс. — А ты как считаешь? Кожа белая, волосы белые… Цвета не хватает!

— Да, мы с ним уже загорали на печной дверце, — огорченно сказала Олли, — и я переворачивала его то на живот, то на спину, но он совершенно не загорел!

— Волнуюсь я за тебя, — вздохнул Макс. — Нельзя оставаться в лесу совсем одной, с малышом, особенно на зиму! Не знаю, что и делать: Хильда не выносит детского крика.

— Я тут останусь, — ответила Олли. — Представь себе, вдруг придет Ромуальд — а меня нет?

Макс заторопился. Она снова перевела его на тот берег. Он еле-еле пожал ей руку на прощание и побрел восвояси. Она грустно провожала его взглядом. Бедный Макс.

Но вскоре произошло еще кое-что интересное: опять раздался голос с того берега, и Олли увидела почтальона из Чихенау, который делал ей знаки. Она взяла Олла на руки, сбегала на тот берег и получила яркую почтовую открытку с пальмами. Из Рио-де-Жанейро! Ее написала Салка:

У нас все дела хорошо. Рулада вчера свалилась с каната, но под ней стоял папа и поймал в бороду. Я выучила четыре языка. Бабушка Лисбет нашла вчера зонтик, совсем новенький. А сегодня у всех понос, даже у львов. У Арлоль уже выпали все молочные зубы. Не грусти, полмира объехали, осталась всего половина. Обнимаю тебя — это я — Салка и все остальные Грабшики, а папа больше всех, потому что он уже воет без тебя.

— Олл! — радостно закричала Олли и помахала у него перед носом пальмами на закате. — Они прислали открытку! У них все хорошо. Осталась вторая половина мира, а потом вернутся домой!

Но мальчика не интересовали ни цветная открытка, ни заокеанские новости. Он как зачарованный смотрел на почтальона в голубой фуражке и форменной куртке, удалявшегося на велосипеде в лес.

Олли потихоньку начинала волноваться за сына. Кем он станет? Отец его был разбойником, дед и прадед — тоже, наверняка и его прапрадед занимался разбоем. Но есть ли такой талант у Олла? Конечно, эта профессия не из благородных и легко приводит в тюрьму. Но если бы Ромуальд не уехал, он непременно захотел бы воспитать сына хорошим разбойником. Значит, она не могла взять и наплевать на желание Ромуальда. Ведь он — отец. И она решила как минимум проверить, понравится ли Оллу разбойничать.

В базарный день она пошла с сыном на рынок в Чихау-Озерный, остановилась недалеко от прилавка с бананами и шепнула Оллу:

— Стащи банан и тут же беги на соседнюю улицу!

Олл слушал ее вполуха, потому что в это время по улице проходил почтальон — и мальчик тут же унесся: за почтальоном, а не за бананом. Олли еле угналась за ним и схватила за руку.

— Ты хотел отобрать у него сумку с письмами? — с надеждой спросила она.

Но сын покачал головой:

— Мама, я хочу быть почтальоном.

Оллу было четыре с половиной года, когда однажды лунной осенней ночью Олли проснулась от подозрительного звука: что-то царапало по стеклу. Они с Оллом спали не на сенном чердаке, а в маленькой комнатке, с открытым окном. И похоже, кто-то пытался осторожно влезть к ним в окно! У Олли от ужаса зашевелились волосы. Это же разбойник! Огромного роста, широкоплечий, настоящий шкаф… Мощные руки на подоконнике… Косматая голова и гладкий, решительный подбородок. А у нее в комнатке даже пистолета нет! Нет даже никакой палки!

Вот незнакомец перекинул ногу через подоконник. Олли вскочила с кучи сена, прижала к себе Олла и завизжала что есть мочи:

— Идите отсюда, хулиган! Сейчас мужа разбужу — разбойника Грабша! Он из тебя котлету сделает!

Незнакомый разбойник испугался, замер и раскатисто пукнул. Олли удивленно прислушалась, потом выпустила из рук Олла и бросилась обнимать незваного гостя.

— Ромуальд, ландыш мой лунный! — радовалась она, повиснув у мужа на шее.

— Ты узнала меня по голосу, зайчик мой солнечный? — умиленно прошептал он, ручищами шаря по комнате и обнаруживая вдруг на сене еще одно существо. Кого-то крошечного.