Фольклор - Японские народные сказки

Вот как-то ранней весной Гомбэй три дня подряд приносил домой только по одной утке.

На третий вечер, возвращаясь с охоты, он стал думать: «Ставлю я каждый день по три силка, просиживаю у озера с зари до зари, а ловлю всего-навсего по одной утке в день. Вот и завтра мне опять придётся встать ни свет ни заря, а потом весь день мёрзнуть на берегу. А что, если бы я поставил на озере сто силков? Наловил бы я тогда сразу столько уток, что мог бы целый месяц сидеть дома и греться у печки».

На другое утро Гомбэй никуда не пошёл, а сел плести из ивовых прутьев силки. Сплёл сто силков, расставил их на озере, а сам на ночь ушёл спать. Всю ночь ему снился один и тот же сон: будто со всего света слетаются утки и садятся прямо в его силки. Проснулся Гомбэй среди ночи, быстро оделся и побежал к озеру. Прибегает на берег, а никаких уток на озере нет. Как стояли силки с вечера, так и стоят. Все силки связаны верёвкой, а конец верёвки обмотан вокруг дерева.

Гомбэй оглядел силки и притаился на берегу у дерева.

Понемногу стало светать. И вдруг откуда-то в самом деле налетело многомного уток. Покружились они всей стаей над озером, а потом на воду села одна утка, за ней другая, третья, четвёртая. И как только садилась утка на воду, так прямо и попадала в силки Гомбэя.

Скоро во всех силках было по утке. Только один силок ещё оставался пустым, а над озером летала последняя утка. Тут Гомбэй отвязал от дерева конец верёвки и стал медленно наматывать её себе на руку. Ему жаль было вытаскивать силки, пока хоть один силок оставался пустым.

«Ещё бы одну утку поймать – и у меня будет целых сто. Тогда я и вытащу силки».

А тем временем уже совсем рассвело и взошло солнце. Когда оно показалось из-за гребня гор, яркие лучи его упали на озеро, и вода в озере заблестела, засверкала. Утки на воде встрепенулись, замахали крыльями, и все девяносто девять с силками на ногах поднялись над озером. Гомбэй крепко натянул верёвку. Но утки были сильнее его: их ведь было девяносто девять. Они поднимались всё выше, а с ними вместе уходила верёвка. Уже не Гомбэй тянул верёвку, а верёвка тянула Гомбэя. И вот он отделился от земли и поднялся в воздух. Чем выше летели утки, тем выше поднимался и Гомбэй. Он висел на конце верёвки и крепко держался за неё обеими руками. Озеро осталось далеко внизу. Гомбэй только жмурился: он боялся посмотреть вниз. А утки летели всё выше, всё дальше, пролетели над озером, над деревней, над лесом, взвились над горой. И вдруг верёвка, на которой висел Гомбэй, оборвалась. Утки улетели дальше, а Гомбэй повис в воздухе. Сердце у него замерло от страха.

Тут бы Гомбэю и упасть, но он не падал. Удивился Гом-бэй и осторожно открыл глаза. И что же? Он увидел, что по-прежнему летит по воздуху. Его подхватил ветер. Сильный ветер нёс Гомбэя высоко над землёй, над лесами, над горами, над долинами, над морем, далеко-далеко к югу.

Летел Гомбэй день, летел другой, летел третий. На третий день ветер немного утих, и Гомбэй стал медленно-медленно спускаться на землю. Смотрит, а под ним крыши домов и кругом поле. На поле крестьяне сеют ячмень. Как раз посреди поля и опустился Гомбэй. Тут крестьяне бросили работу и со всех сторон побежали к нему. Гомбэй потопал ногами, помахал руками – от долгого полёта он не чувствовал ни рук, ни ног, – а потом вежливо поздоровался с крестьянами и спросил:

– Что это за деревня? Куда я попал?

– Это деревня Акано, – ответили крестьяне.

– Никогда не слыхал про такую деревню. А вы-то сами японцы?

– Конечно, мы японцы! А ты, верно, издалека, раз не знаешь деревни Акано?

– Я с острова Хоккайдо, с самого севера Японии.

– А деревня Акано – на острове Кюсю, на самом юге Японии. Как же ты попал к нам и почему свалился с неба?

Тогда Гомбэй рассказал крестьянам, как его подняли в воздух утки, а потом три дня нёс ветер.

– Теперь тебе до дому не добраться, – сказали крестьяне, выслушав рассказ Гомбэя. – Для этого пришлось бы переплыть много проливов и морей и пройти пешком всю Японию с юга на север. Это тебе будет не по силам. Оставайся лучше с нами. Поселись у нас в деревне, помогай нам в работе, а мы тебя будем кормить.