Игорь Малышев - Корнюшон и Рылейка

Но больше всего тут было книг. Они громоздились повсюду, словно горы. Некоторые были открыты, у многих между страниц виднелись закладки. Одни были большие, в тёмных кожаных переплётах, другие же, наоборот, крошечные, будто написанные для лилипутов.

Был тут и большой, искусно сделанный парусник, запрятанный в стеклянную бутылку. Корнюшон подошёл, чтобы получше рассмотреть, но тётя тут же остановила его:

– Вот этого-то как раз делать не надо! А то сам не заметишь, как внутри очутишься.

Мальчик вспомнил, что говорила мама о странностях Рылейки, и отправился осматривать другие достопримечательности этого удивительного дома. Судя по всему, большой любовью к порядку тётя не отличалась. Все вещи были навалены и накиданы кое-как, безо всякой системы.

Например, из одной вазы торчали такие вещи: ветка чертополоха, несколько страусиных перьев, свёрнутая в трубку карта, длинная свеча, небольшое копьецо́, рожок для обуви, напильник, бумера́нг и курительная трубка. Вместо закладок в книгах часто попадались носовые платки, конверты, мужские галстуки, широкие кожаные ремни с тиснёным узором, кривые пиратские ножи и ещё бог знает что.

С потолка свешивалась высушенная рыба-шар размером с футбольный мяч. Вся покрытая колючками, словно репейник, она от сквозняков крутилась на нитке, и Корнюшону показалось, что на её морде застыло очень недовольное выражение. Неожиданно рыба пошевелила хвостом, пытаясь остановиться. Мальчик от неожиданности открыл рот. Рыба скосила на него глаза.

– В чём дело, молодой человек? – раздался сухой неприятный голос.

– Н-н-ни в чём… – заикаясь, ответил тот.

– Да будет вам известно, что в приличном обществе не принято так пристально смотреть на незнакомцев, – выговорило ему странное создание и насмешливо добавило: – Если вы, конечно, причисляете себя к приличному обществу.

– Простите, – извинился растерянный Корнюшон.

– Хорошо, извинения принимаются. А теперь вот что, молодой человек. Давайте-ка быстро закройте все окна и прекратите эти безобразные сквозняки.

Корнюшон поднялся было, чтобы выполнить приказание, но тут Рылейка отвлеклась от фикуса и произнесла:

– Сиди-сиди. Нечего его слушать.

– Я бы попросил быть повежливей! – повысил голос шар.

– Вот когда-нибудь ты мне надоешь, Арчиба́льд, и я отпущу тебя обратно в море, – продолжая мыть фикус, сказала тётя.

– Как так? – запнулся тот.

– А очень просто! Отпущу, и всё!

Арчибальд помолчал и с неохотой выдавил:

– Что ж, простите, я, вероятно, был несколько резок. Но тут кругом сквозняки…

– Нет, всё-таки придётся тебя отпустить, – хитро усмехнулась Рылейка и посмотрела на потолок.

– Прошу вас, не надо. Там так сыро, – его даже передёрнуло, будто он представил себе морскую сырость. – И, кроме того, повсюду эти ужасные рыбы. Совершенно невозможно найти приличное общество.

«Далось ему это приличное общество, – подумал Корнюшон. – И вообще, что это такое? Интересно, можно ли нас с мамой и папой считать этим самым обществом? А тётю Рылейку?» Но задать свои вопросы вслух он так и не решился.

Рылейка, заметив, с каким любопытством он осматривает её богатства, сказала:

– Так-так-так. Нравится? Не стесняйся, подходи, смотри. Почитай что-нибудь, если захочешь. – Потом она закончила возиться с цветком и заметила: – Что и говорить, не каждому повезёт иметь отцом капитана корабля.

– А ваш был капитаном?

– Он обошёл на своём фрега́те «Рапира» все моря и океаны вдоль и поперёк. Был во всех больших и малых портах. Знал тридцать языков и всегда говорил правду.

– А где он сейчас?

– Как и все настоящие моряки, отправился плавать по Млечному Пути.

– А разве по нему можно плавать?

– Конечно! Когда какой-нибудь капитан на своём бри́ге или фрегате исплавает все уголки на земле, он может найти тайную протоку, которая выведет его на Млечный Путь. И тогда он отправляется в новое путешествие. Об этом знает любая морская чайка. Правда, – она наклонилась к племяннику и тихо добавила, – они не всем про это рассказывают.

После ужина Рылейка привела Корнюшона в маленькую уютную комнату с большим окном. Возле окна стоял старый, но ещё крепкий диванчик. На углах его, там где ткань обивки вытирается быстрее всего, виднелись аккуратные заплатки. Когда мальчик присел на него, пружины заскрипели, словно замурлыкал большой ласковый кот.