Игорь Малышев - Корнюшон и Рылейка

– Вот мы и подумали с папой, что нечего тебе тут пылью и краской дышать. И так вон ты бледный какой-то, заморённый. Так что не поехать ли тебе к моей двоюродной сестре Рыле́йке?

Корнюшон недоумённо заморгал глазами.

– Правда, она у меня немного беспокойная, – добавила мама, – и вокруг неё всегда что-то происходит. Но тебе это, наверное, будет даже полезно.

– А где она живёт?

– На станции Опо́лье.

– Как же я к ней попаду?

– На поезде. Ты уже большой, сможешь сам добраться, а тётя Рылейка тебя встретит.

Мальчик воспрянул духом. Это же настоящее путешествие! Не кругосветное, но всё же! И вдруг ему стало страшно. Ведь раньше он никогда не уезжал из города и никогда не расставался надолго с родителями.

В комнату вошёл папа.

– Ну как, ты едешь? – спросил он.

Корнюшон не очень уверенно кивнул:

– Наверное.

Папа взял его за плечи и посмотрел в глаза.

– Только будь осторожен, хорошо?

– Ладно.

– И пообещай, что не будешь играть «в тоннели», – сказала мама.

Игра «в тоннели» была самой интересной и самой опасной из всех, что знали маленькие человечки. Вы, возможно, замечали, что когда вы стоите в ботинках, то между каблуком, землёй и подошвой ваших ботинок образуется маленькая щель. Вот в эти-то щели и любят шнырять самые отчаянные сорванцы из маленьких человечков.

Корнюшон был очень осторожным мальчиком, и у него даже мыслей подобных никогда не возникало. Поэтому он с чистой совестью пообещал, что играть не будет.

Мама открыла большой рыжий чемодан, размером чуть ли не с самого мальчика, и стала складывать туда его вещи.

– Как же он его потащит? – папа с сомнением смерил чемодан взглядом.

– Зато здесь есть всё, что может ему понадобиться, – пожав плечами, ответила мама.

– Ты имеешь в виду – на всю жизнь?

Мама посмотрела на него укоризненно и вместо ответа положила в чемодан ещё четыре свитера и восемь пар тёплых носков – на случай неожиданного похолодания.

На следующий день мальчик проснулся рано. Солнце только поднялось, и всё в его комнате окрасилось в красноватые цвета. Он оделся и стал, сидя на чемодане, смотреть в окно и грызть ногти.

Вообще-то родители всегда говорили ему, что грызть ногти – самая вредная привычка после ковыряния в носу и зевания во весь рот. Но момент сейчас был такой напряжённый и тревожный, что Корнюшон ничего не мог с собой поделать. Он думал о том, как пройдёт его первое в жизни самостоятельное путешествие, и в животе от разных предчувствий становилось пусто, как перед контрольной по математике. Ведь в школах для маленьких человечков тоже есть и математика, и контрольные.

Из дома вышли поздно и едва не опоздали на поезд. В вагон маленькие человечки попадают по специальному трапу, похожему на длинную школьную линейку, который перекидывают от платформы к та́мбуру. Вот по этому мостику они и проходят себе спокойненько в поезд. Мы, большие люди, не замечаем этого только потому, что слишком заняты своими билетами и багажом.

Папа Корнюшона едва успел втащить чемодан и сына в последний вагон, как поезд тронулся. Мальчик забрался под ближайшее сидение и затаился там. По проходу сновали огромные ноги больших людей, под полом грохотали колёса. Корнюшон задвинул чемодан поглубже под сиденье, сел сверху и стал думать о том, какой окажется его тётя, которую он никогда не видел. Будет ли она ему рада? Не решит ли научить его какой-нибудь ерунде вроде вышивания крестиком или вязания крючком? Ответов на эти вопросы Корнюшон не нашёл. А поскольку больше ему заняться было нечем, он просто устроился на своём чемодане и уснул.

Ему снилось, что колёса под полом поют песню:

Колёса пели долго, всю ночь, а потом вдруг замолчали и сказали Корнюшону:

– Всё! Вставай, приехали! Станция Ополье.

– Как! Уже Ополье? Так быстро? – не поверил мальчик, продолжая спать.

– Прекрати задавать глупые вопросы и поторопись, – сказали колёса.

Корнюшон проснулся, схватил свой чемодан и по трапу для маленьких человечков вытолкал его на платформу.