Туве Янссон: Мемуары папы Муми-тролля

Мне казалось, что она, к сожалению, права.

Так и проходило мое детство. Я только и делал, что молча удивлялся и постоянно повторял свои вопросы: что? где? кто? как? Хемулиха и ее послушные подкидыши упорно избегали меня, от моих «что», «где», «кто», «как», «когда» и «почему» им становилось явно не по себе. И я одиноко бродил вокруг дома Хемулихи по пустынному, безлесному побережью, размышляя то о паутине, то о звездах, то о малявках с загнутыми хвостиками, так и шнырявших кругом в лужах, а то и о ветре, который приносил отовсюду разные запахи (позднее я узнал: одаренный муми-тролль всегда поражается самым простым вещам, но не видит ничего удивительного в том, что кажется странным обычному муми-троллю). Да, печальное то было время!

Но постепенно что-то изменилось во мне: я стал задумываться о форме моей собственной мордочки. Предоставив равнодушных Хемулиху и остальных муми-троллят их собственной судьбе, я начал все больше и больше думать о себе самом. И находил это занятие весьма увлекательным. Я перестал задавать вопросы. Зато я испытывал непреодолимое желание говорить о том, что я сам думал и чувствовал. Но – ах! – кроме меня, на свете не было никого, кому я был бы хоть сколько-нибудь интересен.

И вот пришла та самая весна, весна, такая важная для моего развития. Сначала я и думать не думал, что она пришла ради меня. Я слышал, как пищит, жужжит и бормочет, как пробуждается от зимней спячки все живое и торопится встретить весну. Я видел, как в разбитом по строгим законам симметрии огородике Хемулихи растения набирали силу, а все, что пробивалось из земли, просто извивалось от нетерпения. А по ночам гудели свежие ветры. И пахло по-новому. Пахло переменами. Я прислушивался и принюхивался. Ноги мои болели от быстрого роста, но я по-прежнему не понимал, что все это происходило только ради меня.

Наконец однажды ветреным утром я почувствовал… да, я просто-напросто почувствовал, что вырос. Я пошел прямо вниз, к морю, которое Хемулиха терпеть не могла и поэтому строго-настрого запрещала ходить туда.

Там меня ожидало умопомрачительное открытие. Я впервые увидел самого себя во весь рост. Блестящая льдина была гораздо больше зеркала в прихожей дома Хемулихи, и в ней отражалось весеннее небо с плывущими по нему тучками и весь я. Наконец-то я мог разглядеть свою мордочку с маленькими, хорошенькими, стоящими торчком ушками и все свое крепкое, хорошо сложенное туловище – до самых лапок. Единственное, что меня, по правде говоря, немного разочаровало, – это лапки, создававшие впечатление беспомощности и какой-то детскости. «Но, – подумал я, – может, со временем это пройдет. Сила моя, вне всякого сомнения, – в голове. Что бы я ни делал, со мной никто не заскучает. И в глубину моей души никому не удастся заглянуть». Словно завороженный, разглядывал я свое отражение. И желая еще лучше рассмотреть себя, я растянулся животом на льду.

Но себя я так и не увидел. Подо мной была лишь зеленоватая, бездонная мгла, все глубже и глубже уходившая вниз. Там, в чуждом мне таинственном мире, отделенном от меня льдом, шевелились смутные тени. Они казались мне грозными и вместе с тем необычайно манили к себе. Голова у меня закружилась, и мне почудилось, что я падаю… вниз… вниз… к чуждым мне теням…

Это было ужасно, и я снова подумал: «Неужели мне никогда не выбраться наверх? Неужели только все вниз, вниз и вниз?»

Глубоко взволнованный, я поднялся и топнул по льду, желая проверить, выдержит ли он меня. Лед выдержал. Тогда я топнул сильнее – и лед не выдержал.

Я вдруг по уши окунулся в зеленоватое холодное море, и лишь лапки мои беспомощно повисли над бездонной и опасной мглой.

По весеннему же небу по-прежнему спокойно проплывали тучи.

А вдруг одна из этих грозных теней в воде съест меня? А может, она откусит одно мое ушко, принесет его к себе домой и скажет своим детям:

– Съешьте его побыстрей! Это ухо настоящего маленького муми-тролля. Такое лакомство не каждый день перепадает.

А может, волна с бешеной скоростью вынесет меня на сушу, и Хемулиха, увидев меня с одним лишь ушком, опутанным водорослями, заплачет, станет каяться и говорить всем своим знакомым:

– Ах! Это был такой необыкновенный муми-тролль! Жаль, что я этого вовремя не поняла…

В мыслях я успел уже добраться до собственных похорон, как вдруг почувствовал, что кто-то очень осторожно дергает меня за хвост. Каждый, у кого есть хвост, знает, как дорожишь этим редчайшим украшением и как мгновенно реагируешь, если хвосту угрожает опасность или какое-либо оскорбление. Я мигом очнулся от своих захватывающих мечтаний и преисполнился жаждой деятельности: я решительно выкарабкался на лед и перебрался на берег. И тут я сказал самому себе: