Туве Янссон - Мемуары папы Муми-тролля

Братцы шаркнули лапкой, а сестрички поклонились и уставились на нее.

Фредриксон залез под покрывало, чтобы проверить, все ли в порядке.

– Что-то застряло в выхлопной трубе, – пробормотал он. – Юксаре! Поднимись на борт и пусти в ход большую щетку!

Через минуту заработала большая щетка, и из выхлопной трубы полилась какая-то каша и брызнула Фредриксону в глаза.

– Что за ерунда, – оторопел он. – Овсяная каша!

Дети Мюмлы закричали от радости.

– Извините, – сказал, чуть не плача, Шнырёк. – Я вылил остатки завтрака в чайник, а не в выхлопную трубу!

– В чем дело? – недовольно спросил Самодержец. – Можем Мы начинать Нашу торжественную речь, или вы еще не готовы?

– Да это все моя малышка Мю, – восторженно пояснила Мюмла. – Это же такое необыкновенное дитя! Вылить кашу в выхлопную трубу! Надо же такое придумать!

– Успокойтесь, мадам, – довольно холодно сказал Фредриксон.

– Так Мы можем начинать или нет? – спросил король.

– Начинайте, Ваше величество, – ответил я.

Громко запищала туманная сирена, потом приблизился Добровольный оркестр хемулей, и Самодержец под ликующие крики собравшихся уселся на трон. Когда все замолчали, он сказал:

– Наш бестолковый старый народ! Сейчас подходящий случай сказать несколько глубокомысленных слов. Взгляните на Фредриксона, Нашего Придворного Изобретателя. Он приготовил Нам самый большой сюрприз. Это нечто, предназначенное для передвижения по земле, по воде и по воздуху. Задумайтесь над этой смелой идеей. Вот вы нюхаете табак в своих норах, что-то грызете, в чем-то роетесь, хлопочете не по делу и болтаете чепуху. А ведь Мы по-прежнему ожидаем от вас больших дел, Наши злосчастные, невезучие возлюбленные подданные. Постарайтесь придать немного блеска и славы Нашим холмам, а если вам это не под силу, то прокричите, по крайней мере, «ура!» герою дня!

Грянуло дружное «ура!» – да так, что земля задрожала.

Хемули заиграли Королевский праздничный вальс, и, осыпанный дождем роз и японских жемчужин, вперед вышел Фредриксон и дернул за шнур.

Какое мгновенье! Покрывало медленно сползло с парохода. Перед нами была чужая, странная, крылатая металлическая машина! Мне стало ужасно грустно. Но тут я внезапно увидел нечто такое, что примирило меня с преображенным речным пароходом: на нем ярко-синей краской было выведено прежнее название – «Морской оркестр»!

Добровольный оркестр хемулей грянул гимн Самодержцу, ну вы же его знаете, с припевом: «Теперь-то все вы удивились, ха-ха-ха!» Мюмла растрогалась до слез, Фредриксон надвинул фуражку на уши и поднялся на борт в сопровождении Королевской Вольной колонии (дождь роз и японских жемчужин продолжал сыпаться на нас), и тут же к пароходу кинулись дети Мюмлы.

– Извините! – вдруг закричал Шнырёк и спрыгнул вниз со сходней. – Я не решаюсь! Подняться в воздух? Меня снова укачает!

Он моментально нырнул в толпу и исчез.

В то же мгновение машина вздрогнула и зарычала. Дверцы плотно захлопнулись, и «Морской оркестр» нерешительно заерзал взад и вперед на помосте.

В следующую секунду он так сильно качнулся, что я упал навзничь.

Когда я робко глянул в окно, то увидел, что мы плывем над верхушками деревьев парка Сюрпризов.

– Он летит! Летит! – закричал Юксаре.

Я не нахожу слов, чтобы передать удивительное чувство, охватившее меня, когда мы парили над землей. Хотя я вполне доволен тем, так сказать, предначертанием, которое судьба определила мне, я вынужден признать, что летать мне не дано. В тот момент я внезапно ощутил себя легким и элегантным, как ласточка, все на свете заботы покинули меня, я был быстр, как молния, и непобедим. Прежде всего мне доставляло несказанное удовольствие смотреть вниз на тех, кто остался на земле или с испугом и восхищением пялился на меня. Это был прекрасный, но, к сожалению, короткий миг.

«Морской оркестр», описав мягкую дугу, опустился вниз и, нацепив усы из белой пены, скользнул по морю у берега Самодержца.

– Фредриксон! – закричал я. – Давай полетим!

Он поглядел на меня невидящим взглядом, глаза у него были очень голубые, и весь он светился каким-то тайным торжеством. «Морской оркестр» погружался прямо в море. Пароход наполнился зеленым прозрачным светом, а за окнами иллюминаторов поплыли, кружась, стаи пузырьков.

– Сейчас мы погибнем, – сказала малышка Мю.