Памела Трэверс - Мэри Поппинс с Вишневой улицы

Джейн с Майклом никогда не слыхали такой красивой, витиеватой речи и, опешив, смотрели на старика. Но они еще больше поразились, услыхав достойный ответ Мэри Поппинс.

– Достопочтенный сэр, – начала она, – с величайшим сожалением вынуждены мы, ничтожнейшие из твоих друзей, отказаться от твоего великодушного, щедростью превосходящего королевское, предложения. Ягненок с меньшей охотой покидает свою мать-овцу, птенец – свое гнездо, чем мы расстаемся с твоим ослепляющим присутствием. Благородный и трижды великолепный сэр, мы совершаем вояж вокруг земли, и наш визит в твой прекрасный город носит, увы, кратковременный характер. Позволь поэтому без дальнейших церемоний освободить тебя от нашего недостойного присутствия.

Мандарин, а это, конечно, был он, наклонил голову, готовясь отвесить еще один замысловатый поклон, но Мэри Поппинс поспешно повернула компас и громко произнесла: «Запад!»

И опять закружился мир, так что в глазах у Джейн с Майклом все замелькало, но вот он остановился, и они оказались в большом сосновом бору. Мэри Поппинс быстро вела их к широкой поляне, где вокруг большого костра стояло несколько шатров. Огонь вырывал из темноты странные фигуры, одетые в свободные туники, штаны из оленьей кожи с бахромой и головные уборы из перьев. Одна из них отделилась от стоящих у костра. Это был очень высокий и очень старый, но зато украшенный самыми красивыми перьями мужчина. Увидев Мэри Поппинс, он поспешил ей навстречу.

– Мэри Утренняя Звезда, – сказал он. – Приветствую тебя в нашем лесу. – Он поклонился и коснулся лба Мэри своим. Затем повернулся к детям и проделал со всеми четырьмя ту же церемонию.

– Мой вигвам ждет вас, – сказал он с торжественным дружелюбием. – Мы жарим оленя. Милости просим разделить с нами наш ужин.

– Великий Вождь Полуденное Солнце, – ответила Мэри Поппинс, – мы заглянули совсем ненадолго. В сущности, только проститься. Мы совершили кругосветное путешествие. И это наша последняя остановка.

– Да что ты говоришь, Утренняя Звезда! – воскликнул Великий Вождь. – Я часто сам мечтал о таком путешествии! Но все равно, вы должны побыть с нами немного. Пусть этот молодой воин (он кивнул на Майкла) потягается в беге с моим пра-пра-правнуком, имя которого – Летящий Как Ветер. – И Полуденное Солнце хлопнул в ладоши. – Хай! Хо! Хи-и! – громко закричал он.

В ту же секунду из одного вигвама выскочил небольшой мальчишка, подбежал к Майклу и легко хлопнул его по плечу.

– Догоняй! – крикнул он и помчался со всех ног в лес.

Майкл, конечно же, бросился вдогонку, Джейн кинулась следом. Все трое носились между соснами, кружили вокруг толстенных деревьев. Вел бегунов Летящий Как Ветер, сколько было шуму, сколько веселья!

Догнать пра-пра-пра-правнука было невозможно. Джейн первая сдалась, но Майкл, стиснув зубы, продолжал бег. Нет, он не мог допустить, чтобы краснокожий мальчишка оказался проворнее его.

– Я все равно догоню тебя, – кричал он.

– В чем дело? Что происходит? – вдруг резко спросила Мэри Поппинс.

Майкл глянул на нее и остановился как вкопанный, потом опять было сорвался с места, но, к своему удивлению, не увидел ни Летящего Как Ветер, ни Великого Вождя, ни костра, ни вигвамов. Не было даже ни одной сосны. Одни только скамейки, Джейн, близнецы в коляске и Мэри Поппинс, стоявшая на центральной дорожке парка.

– Бегать столько раз вокруг садовой скамейки! Да ты просто сошел с ума! Столько глупостей в один день. Могло бы уж и надоесть. Идем скорее!

Майкл, обидевшись, надул губы.

– Вокруг света и обратно – и всего за минуту! Что за чудесная коробочка! – восторженно проговорила Джейн.

– Отдайте мне мой компас! – потребовал Майкл.

– С вашего позволения, это мой компас, – сказала Мэри Поппинс и опустила его в карман.

Майкл посмотрел на нее, как будто хотел убить. Но только пожал плечами, пошел впереди всех и не проронил больше ни слова.

– Когда-нибудь я обгоню этого мальчишку, – процедил он сквозь зубы, входя в калитку дома N 17 по Вишневой улице.

Но мохнатое чувство у него в душе не угомонилось и после кругосветного путешествия с компасом. И к вечеру он стал просто невыносим. Подождав, когда Мэри отвернется, он ущипнул близнецов; те заплакали, а он притворно-ласковым голосом стал их утешать.

Но Мэри Поппинс не легко было обмануть.

– Ты что, ничего не чувствуешь? На тебя ведь кое-что надвигается, – сказала она многозначительно. Но он уже закусил удила, ему не было и ни стыдно, и ни страшно. Он пожал плечами, дернул Джейн за волосы, потом подошел к столу, где был накрыт ужин, и опрокинул свою миску с хлебом и молоком.