Памела Трэверс: Мэри Поппинс с Вишнёвой улицы (иллюстрации Г. Калиновского)

— Бог мой! — воскликнула Мэри Поппинс. — Вот уж действительно выходной день!

Любуясь друг другом и собой, они двинулась в глубь рощи и скоро вышли на залитую солнцем поляну. И, представьте, на зелёном столе их ожидал послеобеденный чай!

Вокруг стола — зелёные стулья, посреди него — гора пончиков чуть не до неба, а рядом большой медный чайник. Но самое прекрасное — две тарелки с креветками и, конечно, две вилки — не руками же их есть.

— Ущипните меня! — сказала Мэри Поппинс: её любимое восклицание, когда она очень довольна.

— Как здорово! — подхватил Спичечник. Это было его любимое восклицание.

— Садитесь, пожалуйста, мадам! — послышался чей-то голос.

Друзья обернулись и увидели высокого мужчину, выходящего из рощи в чёрном смокинге и с белоснежной салфеткой, перекинутой через руку.

Мэри Поппинс так изумилась, что у неё подогнулись колени и она не села, а упала на зелёный стул с таким шумом, точно хлопнула хлопушка. Спичечник, тараща глаза, плюхнулся напротив.

— Я официант, как вы, надеюсь, догадываетесь, — проговорил человек в чёрном смокинге.

— Да, но на картине вас не было, — сказала Мэри Поппинс.

— Я стоял за деревом, и вы меня не заметили, — объяснил человек в чёрном смокинге.

— Садитесь, пожалуйста, — вежливо предложила ему Мэри Поплине.

— Мне не положено, — ответил официант, но приглашение ему явно понравилось.

— Ваши креветки, мистер, — сказал он, придвигая тарелку Спичечнику. — И вилка. — Обмахнув вилку салфеткой, он протянул её гостю.

И Мэри с Бертом приступили к послеобеденному чаю. А официант стоял рядом, предупреждая каждое их желание.

— Всё-таки мы полакомимся сегодня пончиками с малиновым вареньем, — сказала Мэри Поплине, протянув руку к горе пончиков.

— Как здорово! — воскликнул Спичечник и взял сразу два самых больших.

— Чай наливать? — спросил официант и, не дожидаясь ответа, налил две полные чашки душистого чая.

Мэри с Бертом выпили по две чашки и уплели всю гору пончиков. Затем встали из-за стола и стряхнули со скатерти крошки.

— Платить не надо, — сказал официант, прежде чем они успели попросить счёт. — Сегодня ваш праздник. Там — карусель. — И он махнул рукой в сторону лужайки. Мэри с Бертом взглянули туда — и правда, вокруг расписного столба кружили деревянные лошадки.

— Всё-таки странно, — сказала Мэри Поплине. — Ведь и их не было на картинке.

— Хм, — Спичечник тоже не помнил карусели. — Они, наверное, были на заднем плане.

Подошли к каруселям, которые тотчас замедлили ход. Мэри Поппинс прыгнула на спину вороного коня, Спичечник на серого. Заиграла музыка, и они поскакали — куда бы вы думали? — конечно, в Ярмут — ведь они очень давно хотели посмотреть этот город. Дорога неблизкая, и вернулись они, когда стало уже темнеть.

— К моему величайшему сожалению, — учтиво сказал официант, — мы закрываемся в семь. Таковы правила. Вы дорогу обратно помните? Хотите, я провожу вас?

Гости кивнули, официант изящно взмахнул салфеткой и повёл их из леса.

— Ах, какую чудесную картину ты нарисовал сегодня! — сказала Мэри, закутавшись в пелерину и взяв Берта под руку.

— Я очень старался, Мэри, — скромно потупясь, отвечал Берт. Но вид его говорил, что он очень, очень горд собой.

Перед большой белой дверью, точно нарисованной мелом, официант остановился.

— Вот мы и пришли. Выход здесь, — сказал он.

— До свидания и большое спасибо, — пожала ему руку Мэри Поппинс.

— До свидания, мадам. — И официант поклонился низко-низко, так что стукнулся лбом о колени.

Потом он кивнул головой Спичечнику, который, склонив голову набок, прищурил один глаз — такая уж у него была манера прощаться. Мэри тем временем переступила порог — за ней следом вышел в белую дверь Спичечник.

И сразу же всё опять переменилось: страусовое перо упало со шляпки Мэри, шёлковая пелерина соскочила с плеч, бриллианты с туфель исчезли. Яркие краски на костюме Спичечника поблёкли, соломенная шляпа превратилась в старый, потрёпанный картуз. Мэри Поппинс посмотрела на него и сразу поняла, что случилось — они вернулись на ту самую улицу, к той самой ограде. Они стояли на тротуаре. Мэри посмотрела на нарисованную мелом рощу, ища официанта. Но на картине никого не было. Всё в ней было мёртво и неподвижно. Карусели — и те исчезли. Остались только деревья, трава и синее пятнышко моря.