Тамара Черемнова - Шел по осени щенок

К воскресенью Таюшка начала вести себя поспокойнее, но усатый врач по-прежнему запрещал волновать ее.

— Приедут родители, и если она не узнает отца, то не стоит сразу говорить ей, что это ее папа, она сама постепенно все вспомнит, — предупредил врач медицинский персонал.

Наступил понедельник. Таюшка проснулась, выяснила, какой день недели, и тут же спросила:

— Мама приехала?

— Нет еще, Таюша, не приехала, — сказала тетя Люда. — Но не сегодня, так завтра обязательно приедет.

И Таюшка отчаялась: ей опять стало казаться, что мама никогда не приедет, и ей снова стало жаль, что она ее отпустила.

— Если мама когда-нибудь вернется, то я ее больше никуда не отпущу, — поклялась Таюшка.

— А ты не жди ее так сильно, тогда она быстрее приедет, — советовали ей.

И вот в один прекрасный день, когда Таюшка еще спала, она вдруг почувствовала, что мама сидит рядышком возле ее постели. Таюшка даже боялась открыть глаза: «А вдруг это неправда, вдруг мамы совсем нет, вдруг она мне только кажется?» Но мама и в самом деле сидела возле ее постели и увидела, как у дочки дрогнули реснички, и поняла, что та боится открыть глаза, чтобы не спугнуть видение. Тогда она наклонилась над дочкой и поцеловала ее, и Таюшка, не открывая глаз, обвила мамину шею исхудавшими ручонками и горячо зашептала ей прямо в ухо:

— Мамочка, я тебя больше никуда не пущу.

— А я больше никуда и не поеду, — сказала мама.

Мама взяла ее на руки, и Таюшка, прижавшись к ней, еще немного вздремнула.

— Таюша, да проснись же ты, наконец, хватит уже спать, — разбудила ее мама.

Таюшка открыла глаза, посмотрела на маму и запоздало залилась слезами:

— Мамочка, почему ты меня оставила?!

— Потому что мне надо было срочно уехать.

— Ну-ка, Тая, прекрати упрекать маму, — сказала тетя Люда. — Ее дядя Коля тогда еле-еле от тебя оторвал, она не хотела оставлять тебя одну в больнице, но ей надо было срочно ехать. Дядя Коля с большим трудом увел ее тогда отсюда.

— Таюшенька, не сердись на меня, когда ты выздоровеешь окончательно, я тебе все расскажу.

— Ладно, мамочка, я больше не буду тебя обижать, я просто соскучилась, тебя так долго не было. — И Таюшка крепко-крепко обняла маму.

— Все у нас хорошо, дочка, — сказала мама, вытирая слезы: и дочкины, и свои.

Тут Таюшка заметила за спиной у мамы незнакомого мужчину: он стоял и пристально смотрел на нее.

— А это еще кто? — Таюшка невоспитанно ткнула пальцем в направлении мужчины и насупилась.

— Это?! Это… Это… Это дядя Витя, — сказала мама, растерявшись.

— Какой еще дядя Витя? — надулась Таюшка.

— Лучший друг дяди Коли, — уточнила мама и почему-то закусила губу.

Дядя Витя посмотрел, усмехнувшись, на маму, и приблизился к Таюшке:

— Ну, здравствуй, Таюшка! Иди ко мне, я тебя подержу на руках, авось вспомнишь меня. Посмотри-ка на меня внимательно: может, ты меня уже где-то видела?

— Нигде я вас не видела! — взвизгнула Таюшка и, вырвавшись из дядь-Витиных рук, поползла по постели к маме и как бы нечаянно пнула дядю Витю ногой.

— Таисия, это что такое?! Дядя Витя воевал, весь израненный, а ты его лягаешь, бессовестная! У меня не дочь, а прямо какая-то глупая ослица! — обиделась мама.

— А чего он сам лезет? — возмутилась Таюшка.

— А ты посмотри на него внимательно: может, вспомнишь, кто это, — принялась уговаривать Таюшку мама.

Дядя Витя стащил Таюшку с маминых колен и взял к себе на руки, но та вывернулась и хотела снова уползти к маме. Дядя Витя снова ее поймал и посадил к себе на колени, крепко прижав к себе. Таюшка пыхтела, пытаясь снова вывернуться, но у дяди Вити были крепкие руки.

Тут в палату вошли дядя Коля с дядей Лешей. Таюшка так заорала, что мужчины растерялись:

— Что здесь происходит? — удивленно спросил дядя Коля.

— Да вот свое дитя никак не могу приручить, — горестно ответил дядя Витя.

— А по-хорошему ты ей не можешь сказать, кто ты?

— Медперсонал не разрешает волновать ее, — расстроенно произнес дядя Витя.

— Ну все, Витек, если Таюшка тебя не признает, значит, ты в нашу банду не годишься, — сказал, смеясь, дядя Леша и шутливо посоветовал. — Надо, чтоб Светка прилюдно тебя из ложечки покормила, и тогда мы тебя, может быть, признаем.

— Знаешь, Витек, Таюшка ведь тебя даже на портрете, где ты десятиклассник, узнала, и так вцепилась в этот портрет, что сама тащила его до дома, — вспомнил дядя Коля. — Дайте-ка мне ее сюда, а то бедного ребенка уже всего измучили.