Тамара Черемнова - Шел по осени щенок

— Маришка, привет! — догнала ее Таюшка. — Куда идешь?

— Ой, Тайка, в цирке сегодня дневное представление, в три часа начало, я на него иду!

— Ух ты! Я тоже хочу в цирк! Пока мама не ушла, мне надо попросить у нее денежку! — И Таюшка побежала домой.

Мама уже стояла одетая и собиралась выходить, когда влетела запыхавшаяся Таюшка.

— Мам, дай денежку!

— На что тебе денежка? — удивилась мама.

— Маришка идет в цирк на дневное представление в три часа, и я тоже хочу.

— Вот тебе деньги на билет в цирк и на два мороженых: тебе и Маришке, — вытащила мама из кошелька деньги. — Положи в карман и не потеряй.

Таюшка, заполучив деньги, вихрем унеслась на улицу и помчалась догонять Маришку и договариваться пойти в цирк вместе. Они условились, где встретятся, немного прогулялись, и Таюшка пошла обедать к дяде Леше. Вовки дома не было.

— Он, наверно, у Сагиновых, — сказал дядя Леша. — Давай, я их с Борей позову, вместе пойдете в цирк.

— Зачем нам мальчишки? — заупрямилась Таюшка. — Мы с Маришкой отлично сходим в цирк и без них.

— Ну, смотрите. И строжайше тебе наказываю: к пьяным не лезь и к старшим пацанам тоже не смей подходить. Поняла?

Таюшка понимающе кивнула и ускакала на улицу. Там они немного побегали и, спросив у прохожего, который час, отправились в цирк. Посмотрев представление, они вышли на улицу, смешавшись с толпой других ребятишек. Было еще светло.

— Маришка, побежали по тропинке: посмотрим, куда она ведет, — предложила предприимчивая Таюшка, показывая на пустырь, начинавшийся за цирком.

— Ой, Тайка, мне что-то страшно туда идти, — призналась Маришка.

— Если ты боишься, то я пойду одна. А ты ступай домой, — сказала неугомонная Таюшка, бегом пересекла пустырь и нырнула в переулок, узкий и тихий.

— Вот видишь, ничего страшного, тут и нет никого, — подбадривала она таки увязавшуюся за ней Маришку.

Они уже могли благополучно выйти из переулка, как вдруг услышали, что где-то неподалеку жалобно заскулила собака.

— Собачка плачет, — остановилась Таюшка.

— Ой, Тайка, пойдем, я боюсь, — прошептала Маришка.

Но Таюшка не двинулась с места. Прислушавшись, откуда доносится скулеж, она свернула в крохотный проулок. И тут снова заскулила собака, и этот скулеж постепенно перерастал в душераздирающий вой. Таюшка побежала на этот вой. Проулок кончился, и она оказалась возле небольшого больничного садика, огороженного низким деревянным штакетником, а напротив высились безоконные стены складских помещений. Место было глухое, здесь хоть и закричишь, никто не услышит. Дальше Таюшке идти не пришлось: она уже увидела, кто воет: к штакетнику за шею веревкой прицеплена махонькая собачонка. Собачонка, вытянувшись во весь рост, стояла на задних лапах, и веревка даже не давала ей возможности никуда отвернуться. А три здоровых пацана забавлялись тем, что швыряли в собачонку камнями.

— Смотри, я сейчас попаду в шавку, — сказал один и швырнул камень, но камень попал в штакетник.

— Эх ты, мазила, — заржал второй пацан. — Вот я сейчас точно попаду!

И он, прицелившись, швырнул камень. Камень попал несчастной собачонке в глаз. Глаз сразу же налился кровью.

— Уйя! Прямо шавке в глаз! Вот это попадание, первый разряд, ур-р-ра! — раскатисто закричал третий пацан и жизнерадостно запрыгал. — А сейчас я попробую.

И он швырнул камень, который угодил собачонке в ухо. Из ранки потекла струйка крови. А через минуту на беззащитную собаку обрушился целый град камней: пацаны начали буквально расстреливать бедное животное.

Таюшка завизжала что есть мочи:

— Что вы делаете?! Остановитесь!!! Не смейте!!! Не трогайте собаку!!!

Но пацаны не обратили на нее ни малейшего внимания.

Тогда Таюшка резко рванула с места, подбежала к собачонке и закрыла ее собой. Один из пацанов пытался оттащить ее, но Таюшка крепко вцепилась обеими руками в штакетину. Тогда в нее тоже полетели камни. Один попал ей в голову, и она почувствовала, как по щеке и шее потекло что-то теплое, закапало вниз, а на земле быстро расползлось темное пятно. Второй камень пребольно ударил ее в плечо, и она потеряла сознание…

Таюшка открыла глаза, и незнакомая белая комната сразу же качнулась и поплыла. Над ней склонился усатый врач, и его лицо тоже поплыло куда-то в сторону.

— Как себя чувствуешь, милая барышня? — спросил врач.

— Где мама? — еле разлепив губы, с трудом выговорила Таюшка.

— Сейчас позову тебе тетю Люду, — заторопился врач, но тетя Люда сама уже входила в палату.