Кирилл Сомов - Кларки первый и единственный

И вот тут стало происходить нечто странное.

Кларки скрестил руки на груди, закрыл глаза, напрягся.

Послышались щелчки, потрескивание, словно электрические разряды, запахло свежестью и озоном, как при грозе.

Воздух сгустился, подернулся легкой дымкой и медленно стал темнеть, становиться плотным и вязким.

В считанные секунды он стал похож на кисель, затем на густозаваренный желатин, а затем Баклуша застыл, словно муха в янтаре, так и остался с поднятой в полушаге ногой, со смешно выпученными глазами. Он пробовал что-то сказать, но даже звуки не могли пробиться сквозь окаменевший воздух. При этом всем присутствующим удавалось как-то дышать, по волшебству, не иначе.

А за мгновение до этого Ерш, не выдержав напряжения момента, все-таки дал очередь. Пули пролетели чуть больше метра, да так и повисли в полете.

Кларки некогда было сортировать своих и чужих, и Валька тоже не мог шевельнуться.

Воздух был таким плотным, что мальчишка даже разглядел комара, замершего прямо перед его носом.

А кентаврёнок, вопреки всем законам физики, легко и непринужденно прошелся от одного «братка» к другому, обошел всех, собрал непонятные железные штуковины и сложил их в кучу возле сторожки.

Он еще не знал, как они действуют, но чувствовал, что от них веет смертью.

Воздух стал приходить в норму. Семен наконец-то поставил ногу на землю, недоуменно повертел головой по сторонам.

Пули, выпущенные пацаном из «братвы», словно семечки посыпались вниз.

А Павел Егорович, не мешкая, взял из кучи хорошо знакомый ему — калашников- и направил его на чужаков:

— По коням, ребятишки, а то положу вас здесь, да закопаю в лесу, шутки кончились.

— Хрен с ним, дураком старым, давай по машинам. — приказал Генрих Янович, все это время молча стоявший позади всех, словно его не касалось происходящее, а под нос себе тихонько буркнул: — i'll be back!

И остались только следы шин на траве, горстка пуль, да груда оружия.

Едва машины «братков» скрылись из виду, коленки кентаврёнка задрожали, подогнулись, и он без сил опустился на траву.

Валька кинулся было к нему, но Кларки слабо проговорил:

— Не волнуйся, я просто много сил потерял, надо отдохнуть немного и все будет в порядке.

— Какой уж тут порядок... – проворчал Павел Егорович. — Теперь они от нас не отстанут, пока своего не добьются. Вот что, Женя, езжай в деревню, зайди к бабушке Вали, Татьяне Сергеевне, пусть в город дозванивается, его родителям. Может вам и правда лучше в Москву вернуться будет-

Женька умчался, а Валька присел возле Кларки. Взял его за руку и стал ждать, когда кентаврёнку станет получше.

Тем временем Баклуша вошел в кабинет к шефу.

— Ну, давай, докладывай, как облажались? — с деланым весельем, но со стальным блеском в глазах спросил Сурик.

— Шеф, тут такое дело... – виновато начал оправдываться Семен, — я такого даже в кино не видел. Этот конь в пальто нас как будто заморозил, шевельнуться нельзя было. И он вкратце рассказал о поездке.

— Интересно – протянул Сурик. – Очень даже интересно. Этот паренек с копытами может нам много пользы принести. Ну что ж, блиц-крига не получилось, значит, по другому возьмемся. Позови ко мне Генриха.

Чурсин вошел так быстро, словно ждал за дверью, впрочем, так оно вероятно и было.

А о чем они говорили, что решили, наши герои, конечно, скоро узнают.

Родители приехали только к вечеру, на этот раз в старенькой «Ниве». Мама, бледная и испуганная, обхватила Вальку, прижала к себе. Папа тоже был не в лучшей форме. Потом подошел хозяин «Нивы», загорелый парень лет тридцати на вид.

— Вот, познакомьтесь, это Дмитрий, о котором я говорил, что вместе учились в институте. Знакомых-египтологов у него не оказалось. Но, к счастью, он и сам немного в этом разбирается. И мне удалось его уговорить приехать сюда. Хотя неизвестно еще, кто кого уговаривал. Когда Дима узнал, ЧЕЙ это медальон, он чуть не силой нас с мамой в машину усадил.

А Дима смотрел на кентаврёнка, широко раскрыв глаза. Все уже прошли стадию удивления, но его вид Кларки просто поразил.

— Валя, собирайся. Сейчас поедем в деревню, к бабушке, а завтра утром в Москву, здесь опасно оставаться.

— Мам, а Кларки?! Разве его можно на самолете...? Не пустят ведь! — Валька уже чуть не плакал.

— Придется его здесь оставить. Вот Павел Егорович за ним присмотрит, правда?

— А бандиты? Вы что, забыли про них?! — не сдавался мальчишка.