Эрвин Лазар: Лечитесь у доктора Зирр-Зурра!

Неудержимо мыслящему Аромо надоели эти жалобы. Он презрительно скривился:

— Лучше бы ты в свое время чистил как следует зубы. Тогда и не пришлось бы столько хныкать.

— Ты хочешь сказать, что я не чищу зубов? — возмутился лев Зигфрид Брукнер. — Никогда?

— Совершенно верно, — сказал заяц Аромо.

Зигфрид Брукнер опустил голову:

— Ну что ж, это правда. Это правда, Аромо, признаю. Но что я не чистил зубов и в свое время — это клевета. В свое время я зубы чистил.

— Не понимаю, — вмешалась кошка Ватикоти. — Ты признаешь, что никогда не чистил зубов, но в то же время утверждаешь, что в свое время все же чистил…

— Ну что тут может быть непонятного, что?! — деланно возмутился Зигфрид Брукнер. — Неужели ты не понимаешь даже таких простых вещей? Никогда! Но в свое время — да! Опять непонятно?..

— Нет, прошу прощения, — прервал его сбитый с толку великан Лайош Урод, — в таком случае, когда именно ты чистил зубы?

— А я вам скажу когда! — вскричал заяц Аромо. — Когда баран писал роман, когда лисица была гусям сестрица, когда ослы были умны, когда фазан прыгал через стакан и когда индюк был всем лучший друг.

— Как здорово! — Ходящий кедр Зоард Высокий смотрел на Аромо раскрыв рот.

— А особенно красиво, — прошептала кошка Ватикоти, — это когда фазан прыгал через стакан.

— Да, получилось у тебя действительно здорово, — сказал лев Зигфрид Брукнер подозрительно. — Но не мешало бы тебе и объяснить, что значит вся эта чертовщина. Так чистил я зубы или не чистил? Говори прямо, что, по-твоему, было в свое время!

— В свое время — это значит тогда, — сказал Аромо, — когда то, что прошло, становится будущим, а то, что будет после того, было прошлым.

— Треснет, ой-ой, сейчас треснет! — закричал Лайош Урод.

— У тебя тоже зуб? — испугалась маленькая фея Маминти.

— Нет, не зуб. Голова.

— А от чего треснет?

— Да от всего, что говорит Аромо. Я, правда, не успеваю все уловить. Сейчас я как раз думал о том, как это — когда лисица была гусям сестрица… Лиса ведь гусей съест. Тогда почему она им сестрица?

— Ну, хватит, — сказал кот Микка-Мяу. — Вы все болтаете, а у льва, бедняжки, — показал он на Зигфрида Брукнера, — в клыке ужасная дырка.

— О да, — взревел Зигфрид Брукнер, — я чуть не забыл…

— Не рычи, пожалуйста, — сказал Микка-Мяу, — давайте лучше сядем все вместе и придумаем какое-нибудь действенное средство.

— Какое средство? — переспросил ходящий кедр Зоард Высокий.

— Действенное.

— А что это такое?

— Это значит, такое средство, чтобы в зубе льва Зигфрида Брукнера не оставалось дырки.

— Правильно! — воскликнула Ватикоти. — Только лучше даже не двейственное, а трейственное, и даже… — тут кошка запнулась. — Нет, не выходит.

— Что не выходит? — поинтересовался конь Серафим.

— Четырейственное…

— Глупости, — перебил их кот Микка-Мяу, — не двойственное и не трейственное, а дей-ствен-но-е. Ну ладно. Теперь я жду от вас чего-нибудь умного.

Приятели расселись кружком вокруг Зигфрида Брукнера.

— Если кому-нибудь придет в голову что-нибудь толковое, пусть скажет!

— Можно, я скажу? — воскликнул самый добрый великан в мире Лайош Урод.

— Ну, говори! — все посмотрели на него с любопытством.

— Я понял: лисица была гусям сестрица потому…

— Стой, стой. Говорить нужно не все, что тебе придет в голову, — терпеливо объяснил Лайошу Микка-Мяу, — а только про зуб Зигфрида Брукнера.

— А мне в голову все равно уже ничего не придет, потому что голова у меня треснула! — запричитал Лайош Урод.

— Ладно, тогда садись рядом с Зигфридом Брукнером! — кивнул ему кот Микка-Мяу. — Теперь, значит, у нас два дела: у Зигфрида Брукнера в зубе дырка, а у Лайоша Урода треснула голова. Давайте все думать, как им помочь!

Некоторое время друзья озабоченно смотрели прямо перед собой. И конечно, первым нашел решение опять-таки неудержимо мыслящий Аромо. Вернее, не совсем — но вы все сами увидите. Заяц Аромо поднялся со своего места, во взгляде его было что-то зловещее.

— Я решил… — начал он было.

Но его перебил голубой чудо-жеребец:

— Что значит ты решил? Ты хотел сказать, видимо, ты считаешь!

Заяц Аромо посмотрел на коня Серафима с глубоким презрением:

— Я решил, что я считаю, что таким образом…

— Вот только таких образов не надо! — махнул лапой лев Зигфрид Брукнер. — Я как-то раз повстречался с одним таким образом, он ужасный враль. Хватит с меня таких образов. И вместе-с-теми, и однаки — все они у меня вот где сидят. Не говоря уже о впрочемах и не-так-лях.