Лучано Мальмузи: Неандертальский мальчик, или Большой поход

— Ну? Что вы теперь скажете? Мои походы не приносят пользы? — каркает довольный дедушка Пузан. — Таких походов еще поискать! Да, учебный год удался на славу. Остается последняя формальность…

— Какая? — спрашивает папа Большая Рука.

— Годовые Копья… чав-чав…

— И пвавда, — соглашается Беззубый Лось. — Я и вабыв. Давайте фюда фсеф фопвякоф.

Мы выстраиваемся перед старичьем. Дедушка Пузан спрятал Копья под кипой шкур. Я пытаюсь подглядеть, какой они длины, но ничего не получается.

Учитель стоит рядом с Беззубым Лосем и просматривает знаки, которые вырезал ночью на своей дубинке-журнале.

— Бевёфка! — выкрикивает Беззубый Лось.

Моя маленькая подружка выходит, опустив голову. Когда поднимает глаза, видит, что Беззубый Лось протягивает ей длиннющее Копье.

— Пять локтей, — с гордостью объявляет дедушка Пузан.

Березка ликует, а у всех присутствующих на церемонии вырывается изумленный крик. Никто не припомнит такой высокой оценки!

— Уговек!

Чудо из чудес: нашему художнику тоже достается

Копье в пять локтей.

— Фовока!

— Пять локтей! — сияет дедушка Пузан. — Поет он похуже соловья, но на волков его голос производит впечатление.

— Мовния.

— Отличный староста: пять локтей!

— Неандевтавьчик.

— Не каждый смог бы убить тигра: уж мне ли не знать. Пять локтей!

— Неандевтавочка…

— Пять локтей!

— Умник…

— Наш маленький гений. Пять локтей!

— Квотик!

— Пять локтей…

Кротик хватает копье и, вне себя от восторга, бежит к нам.

Но, поскольку известно, что может на радостях натворить Кротик, все разбегаются в разные стороны…

Наступает ночь.

Из долины веет ветерок, но совсем не холодный. И пока старейшины сидят у огня, в который раз пересказывая свои истории, а Обжигающий Кремень наводит последний глянец на свои скребки, женщины в хижинах собирают все необходимое для далекого путешествия.

В ближайшие дни племя разделится на несколько охотничьих отрядов. Кто-то пойдет на север, к озерам, кто-то — на юг, в сосновые леса, а кто-то — в необозримые холодные равнины, откуда каждое утро поднимается солнце.

Из хижин доносятся сердитые голоса: охотники пытаются убедить жен следовать за ними в места, где водится дичь, а жены стоят на своем.

— Ты ведь знаешь, радость моя, что у озера больше зверя, — уговаривает папа Неандерталочки свою супругу.

— Да, но там слишком сыро. Мы и без того намерзлись зимой! Хочется немного погреться на солнышке.

— Но у Великой Соленой Воды нет никакой дичи. Уж лучше тогда в горы.

— Нет, нет, и еще раз нет! Сам иди в свои горы. Детям необходимо солнце!

— Вот я сейчас покажу тебе, кто хозяин в хижине!

— Ах так? Командовать вздумал? А этого не хочешь?

— Ай! Дорогая, пожалуйста, оставь в покое дубинку…

— Но, папочка, ты ведь только что сказал, что хозяин в хижине — ты… — невинно хлопает глазами Неандерталочка.

— Разумеется я. Но давай лучше послушаемся маму. Через пару дней отправимся к Великой Соленой Воде.

— УРА!

Вскоре мы с Неандерталочкой встречаемся на берегу ручья, и она сообщает мне новость. Луна стоит высоко на небе, хижины нашего стойбища отражаются в подернутой рябью воде.

Все это было бы весьма романтично — но, увы, из чащи леса вылезает Щеголек, и вместе с ним, естественно, и вся его свора.

А Умник от одной мысли отправиться в южные страны буквально теряет голову:

— Представляете себе, сколько нового, неизвестного мы увидим!

Березка берет его за руку, кладет ему голову на плечо:

— Надеюсь, ты не собираешься отправиться туда один…

Умник сконфужен.

— И я с вами! — кричит Молния, тоже обнимая Березку.

Они втроем выглядят просто чудесно, но Кротик, орудуя своим длиннющим Копьем, протыкает ногу Молнии, и очарование рассеивается.

Тут подходят Блошка, Попрыгунья и Медвежонок.

— Что-о? — пищит моя маленькая подружка. — Вздумали идти на юг без меня? Забудьте об этом!

— Ну так и я пойду, — объявляет Медвежонок. Попрыгунья, боясь, что ее не возьмут, разражается слезами.