Любомир Фельдек - Синяя книга сказок

Транзистор продолжал вопить. Оттуда неслось:

«Голонка опять взял на мушку ворота, дал пас Тикалу, но тот зазевался. Ай-ай, нельзя ловить мух на ледяном поле…»

Слушал воробей, слушал, и хоккей совсем перестал его занимать. С голодухи он даже видел плохо.

— Братец, — снова обратился он к попугаю. — Понимаешь, я страшно голоден… Обычно я ем мух, а их, как тебе известно, зимой не бывает. На хоккей я пришел, чтобы забыть о голоде, и уже почти забыл, но из твоего транзистора только и слышишь что про мух. И у меня опять засосало под ложечкой. Я бы отсел подальше, да сам видишь, какая теснота. Не можешь ли ты хоть чуточку его приглушить?

— И верно, приглушите! — поддержали воробья Варфоломея соседи.

— Зачем приглушать? — возразил попугай. — Я его вовсе выключу.

И выключил транзистор.

— Что же ты, — обратился он к воробью Варфоломею, — сразу не сказал, что голоден? Я бы и спорить не стал!

— Мне было стыдно, — сознался воробей Варфоломей.

— Эх-ма, — удивился попугай. — Правды, братец, никогда не стыдись. Какая бы она ни была — а все правда. Просо любишь?

— Просо?! — воскликнул воробей Варфоломей. — И не напоминай мне о нем! Просо — моя любимая еда. Но увы, зимой не бывает ни мух, ни проса.

— После хоккея приглашаю тебя на просо, — сказал попугай.

И в самом деле, после хоккея воробей пошел к попугаю и до отвала наелся проса. Да какого проса!

Вот бы и вам попробовать!

Сговорились как-то воробей Варфоломей и бабочка Барушка устроить соревнования — кто лучше стреляет. Купили пистолет, поставили на лужайке мишень.

Первым стрелял воробей Варфоломей, а бабочка Барушка сидела на мишени и подсчитывала очки. Потом стреляла бабочка Барушка, а на мишени сидел и подсчитывал очки воробей Варфоломей. Да только бабочка — как и все бабочки на свете — стрелять не умела. Прицелилась — паф! — и пуля полетела выше мишени. А на мишени-то сидел воробей Варфоломей, и летела та пуля прямо к воробьиному сердцу.

— Посторонись! — испуганно крикнула бабочка Барушка.

Воробей Варфоломей посторонился.

И как раз вовремя! Пуля прожужжала возле самого его сердца, но не задела и пролетела дальше. Через океан, потом через Сахару, а если ее случайно не поймал сачком профессор, решив, что это какой-нибудь редкий жук, — то летит она и по сю пору и, возможно, никогда не остановится.

Знаю, вы скажете:

— Как воробей Варфоломей мог посторониться? Ведь пуля летит со страшной скоростью!

Это и верно, и не верно. Просто вы еще не знаете: когда на курок нажимает бабочка, она делает это совсем слабо, еле-еле, и выстрел получается тихий-претихий, а пуля летит так медленно, что от нее вполне можно увернуться.

Но люди пускай лучше вовсе не стреляют!

Все сказки о животных, которые вы прочитали, я писал в маленьком домике, где помещались только трое: я, моя жена Ольга да пес Портос. Я с утра до вечера печатал на машинке страницу за страницей, Ольга сидела рядом и нумеровала их, а пес Портос лежал у двери и внимательно следил, чтобы никто наши страницы не трогал. Стоило кому-нибудь постучать в дверь, как Портос поднимал голову и спрашивал:

— Это что еще такое?

Нету псу от вас покоя!

Если это был почтальон, он отвечал из-за двери:

— Это я, почтальон!

И совал в щель под дверью письмо.

Пес Портос брал письмо, распечатывал и читал. Если известие было приятное, он подходил ко мне и клал письмо на стол. Если неприятное — к столу не подходил и ничего на него не клал.

Разжует письмо и проглотит. И никогда от неприятных известий живот у него не болел. Зато мы неприятных известий не получали.

Бывало, постучит в дверь наш друг художник Пабло Пикассо. Услышит из-за двери вопрос нашего пса и отвечает:

— Это я, Пабло Пикассо, художник. Дома ли писатель Любомир Фельдек или хотя бы его жена Ольга?

Если мы дома, пес Портос отворит дверь и впустит его.

Но случалось, что нас дома не было. Например, когда я писал сказку про аиста Аристида, мне пришлось сходить в зоосад: я забыл, сколько у аиста ног. Ольга пошла со мной и, когда нам показали аиста, помогла мне сосчитать его ноги.