Марина Соколова: Наташа

Через месяц выяснилось, что Мама беспокоилась совершенно напрасно. Репетитор, пожилая женщина, пришла от Наташи в неописуемый восторг. Нужно признать, что для восторга были все основания. К этому времени Наташа превратилась в длинноногую смуглую брюнетку со специфическими чертами лица, с человеческим волосяным покровом и с копчиком вместо хвоста. Одевалась она очень ярко, даже вызывающе. «Она из Африки или из Америки?» – млея от восхищения, спросила Амалия Нарциссовна (так звали репетитора). «Безусловно, когда-то была из Африки», – неопределённо ответила Мама. Что касается Наташи, то она настолько привыкла учиться, что давно уже смирилась со своей участью. Девочка делала поразительные успехи, особенно под музыку Чайковского. Через год она блестяще прошла собеседование в школе и была зачислена в 1 «а» класс. Любава гордилась своей младшей сестрой. Ей и в голову не приходило, что в один непогожий день они рассорятся с Наташей в пух и прах. Это был день Любавиного рождения. Любава пригласила всю танцевальную студию. Если бы это было возможно, она осталась бы наедине с Серёжей Захаровым. Но это было невозможно. Они прятали свою любовь от всего мира. В Серёжу была влюблена вся студия. Он был красивый и талантливый, умный и отзывчивый, сильный и справедливый. С Любавой он познакомился на городском конкурсе. Она лучше всех танцевала вальс, самбо, цыганочку и рок-н-ролл. О Серёже мечтала вся танцевальная студия, но он выбрал Любаву. Её любовь к Серёже была как удар молнии. Возлюбленный дарил ей цветы, посвящал стихи и назначал свидания. На день рождения он принёс огромный букет пышных пионов. Дверь ему открыла Наташа. Она была неотразима. Она очень старалась угодить сестре, и ей это удалось. Мимо Наташи невозможно было пройти – и Серёжа остановился. Он не спускал с неё восхищённых глаз в течение всего вечера. Любава почувствовала, как больно закололо сердце. Она ждала, что Серёжа пригласит её на их любимый рок-н-ролл, но он пригласил Наташу. Любава знала, что сестра танцует первый раз в жизни. Она прислушивалась к мстительному чувству, которое росло внутри неё, готовое вырваться наружу. К величайшему изумлению Любавы сестра танцевала умопомрачительно. Все застыли и смотрели на Наташу. А попугай Африка хлопал крыльями и без конца повторял: «Бра-во, бра-во». «Откуда это у неё?» – голос Мамы звучал удивлённо и радостно одновременно. «Оттуда», – Папа в растерянности махнул рукой – не то в сторону Африки, не то в сторону Америки. На глазах у Любавы выступили слёзы. Ей захотелось остаться наедине со своим горем, и она спряталась на балконе. Было уже темно и прохладно. Слёзы высохли, сердце из горячего стало холодным. Вдруг Любава услышала шаги: кто-то собирался нарушить её одиночество. В темноте невозможно было ничего разглядеть, зато можно было распознать голоса. Серёжин голос шептал стихи. Через несколько минут Любава услышала второй голос. Он сказал: «Уходи». Послышались неуверенные шаги…И вдруг, неожиданно для себя самой, Любава обрушилась на сестру. Наташа, конечно, не заметила её на балконе и очень испугалась. Любава наскакивала на сестру, корчила рожи и пищала, как обезьяна, силы которой на исходе. Она понимала, что ведёт себя, как доисторический предок, но ничего не могла с собой поделать. Вероятно, с ней происходил обратный процесс, о котором предупреждала Мама. Наташа взяла себя в руки и достала фонарик, который всегда носила с собой. Она осветила лицо сестры и сразу всё поняла. Наташа сделала жест рукой, означавший «грязная обезьяна», и заплакала. Сёстры молча отвернулись друг от друга. Так они простояли в темноте, может быть, минуту, а может быть, вечность. Наконец Наташа превозмогла себя и прошептала: «Я его не люблю. Он ушёл и не вернётся». Любава нащупала в темноте узкую ладонь и крепко её сжала. «Прости меня, – пролепетала она. – Я действительно грязная обезьяна». Сёстры замолчали, потому что главное было сказано. Сцепившись пальцами, они прижались друг к другу, до боли в глазах впиваясь взглядом в чёрное небо, нависшее над жительницами Вселенной. Они силились разглядеть за ним своё будущее, которое, несомненно, будет большим и прекрасным, потому что будущее всегда лучше настоящего.