Владислав Дорофеев - Сказки Таргистана

Да. Еще кукла-царь отрядил на помощь кукле-дуре куклу– ключ, куклу-спасение, куклу-жизнь и куклу-погоняло, которые жили рядом с пещерой куклы-царь.

И кукла-дура попросила сорок шесть тысяч четыреста секунд: три тысячи шестьсот секунд на всякий случай, десять тысяч восемьсот секунд на советы с друзьями и еще тридцать две тысячи четыреста секунд, чтобы помечтать, – то есть придаться своему главному и дурацкому занятию, во время которого приходят в голову самые неожиданные и прелестные мысли.

Перво-наперво кукла-ключ отомкнула все пещеры, в которых жили затворниками куклы, чтобы кукла-дура могла свободно входить в пещеры или выходить из пещер. Затем кукла-дура постучала в стенку кукле-сказке, которая жила в соседней пещере, та постучалась к своему соседу кукле-открытию, а та, в свою очередь, нашла куклу-отверстие, которая привела к ним куклу-дыру. Так между двумя пещерами открылась сквозная настоящая дыра, которая редко бывает между разными куклами слов, впрочем, так же как редко бывает сквозной смысл между разными словами. На открытие дыры и всех пещер ушло ровно три тысячи шестьсот секунд, которые кукла-дура попросила, как она выразилась, на всякий случай.

Наконец, кукла-дура принялась за дело.

И только затем между куклой-дурой и куклой-сказкой началась молчаливая внешне беседа, продолжавшаяся три тысячи шестьсот секунд.

– Многоуважаемая кукла-сказка, а, скажите мне, как бы нам усыпить куклу-сон. Нет, ну что вы. Конечно, мне, как кукле-дуре, все равно, будет она спать или нет. Но вы понимаете, уважаемая кукла-сказка, шумно стало очень. Все теперь все время колобродят по ночам и совсем не спят. Нет возможности помечтать. Поэтому я и взялась за это странное мероприятие.

– Любимая моя, кукла-дура!

Спокойно отреагировала кукла-сказка, удобно устроившись для неспешной беседы возле дыры в стене.

Надо признать, что кукла-сказка была самая сказочная по сравнению со всеми сказками мира, потому как кукла-сказка означала все сказки, которые или когда-либо были написаны, или еще только пишутся. И поэтому, например, кукла-дура была самая дура из всех дур на свете, потому-то она и была самая мечтательная на свете.

– Надеюсь для вас это не будет открытием, что все мы – все куклы – сотканы из струй света. Но, несмотря на это, света в нашем пещерном городе не было никогда, поэтому все мы, куклы пещерного города были от рождения слепы, как кроты, поэтому мы и общались друг с другом на телепатическом языке. Свет для духовной жизни языка не нужен. А теперь надо солнце впустить в пещерный город. Я не знаю, как это сделать, я не знаю, почему солнце нужно впустить в город. Но я уверена, что в пещерном городе должно заполыхать солнце, может быть лишь на одно мгновение, чтобы хватило времени для солнечного вздоха – и этого было бы достаточно, чтобы усыпить куклу-сон.

– А что же делать?

Уже подходила к концу три тысячи шестисотая секунда их разговора. Кукла-сказка мечтательно зажмурила свои сказочные очи и почти небрежно обронила.

– А об этом вам надо поговорить с куклой-солнце.

Не успело эхо от ее последних слов растаять в чаще волос на самой сказочной в мире голове куклы-сказки, как вслед за эхом в собственную прическу нырнула и кукла-сказка. А что ей оставалось делать, ей во время разговора стало очень щекотно.

Дело в том, что, воспользовавшись судьбоносной беседой, через дыру в стене прокрался в пещеру кукла-паук, пролез в прическу куклы-сказки и начал плести между волос в самой потаенной части прически паутину. И это было так щекотно, что кукла-сказка с трудом дождалась конца разговора.

Найти куклу-солнце было нетрудно. У нее была не просто самая темная пещера, но темнота в ее пещере была густая, словно, кисель, сквозь который пройти мог бы далеко не каждый.

Коридор же, в котором находится пещера куклы-солнце, кукле-дуре укажет, конечно же, кукла-спасение. А там дальше для такой мечтательнейшей особы, каковой и была кукла-дура, пройти куда-нибудь, внутрь чего-нибудь, даже в пещеру к кукле-солнцу не составляло никакого труда. Просто надо было вообразить стремительный луч, который будто глоток пробивал насквозь пещерный кисель.

– О, значительнейшая кукла-солнце! Нафантазируй солнцу дорогу в город.

Кукла-дура проговорила это, повиснув параллельно полу пещеры, и строя при этом гримасы одна круче другой. При этом она представляла себя в мечтах куклой-младенцем, который забрался в банку с вареньем, а кукла-мама в этот момент, забыв про варенье, красит губки у зеркала.