Михаил Каришнев-Лубоцкий - Каникулы Уморушки

– Не-а, – сказал он, – не товарищ…

– А кто же? – удивилась бабушка и посмотрела уже не с любопытством, а скорее, с удивлением на незнакомого мальчика.

– Отгадай! Ни за что не отгадаешь! – Петя повернулся к стоявшему столбом «двоюродному брату» и показал ему на домашнюю обувь: – Надевай тапочки, проходи в комнату.

Его «второе я» охотно выполнило приказание. Видно, ему тяжело было присутствовать при таком жутком вранье, и только жалость к бабушке, которая не смогла бы перенести весть о раздвоении внука, удержала его от честного и немедленного признания.

А Петя Брыклин уже позабыл о своих недавних мучениях и с удовольствием входил в роль шутника – мастера по розыгрышам.

– Кто в нашем роду без пяти минут Паганини? – спросил он у растерянной бабушки. – Кто у нас без музыки жить не может? А?

Некоторое время Виолетта Потаповна сосредоточенно молчала, перебирая в уме всех своих многочисленных родственников. Перебрав светлогорских родичей и не найдя среди них кандидатов в Паганини, она мысленна переехала в Кострому. И тут ее лицо расплылось в улыбке: «Костенька!.. Костенька приехал!..» И Виолетта Потаповна ринулась в комнату, схватила Альтера Эго в охапку и стала осыпать его поцелуями:

– Костенька!.. Наконец-то приехал!.. А где Витенька?.. Не может приехать?.. А как мама? Хорошо?.. А папа? Тоже хорошо?

Немного успокоившись, бабушка выпустила полузадушенного внука-костромича из объятий и принялась за воспоминания:

– Господи, как ты потемнел, Костенька! А был беленький-беленький! А вырос как! А был вот такой! – жестом она показала, какими бывают все мальчики в возрасте двух-трех лет. – Вершка два – не больше! Тогда ты был похож на папу. А сейчас… сейчас на маму! Хотя нет, на Люсю! Ты помнишь Люсю?

Костя отрицательно мотнул головой. Петя тоже мотнул головой, потому что и он не помнил загадочную Люсю. Через несколько секунд позабыла о ней и Виолетта Потаповна, вспомнив о другом:

– А где твои вещи, Костенька? Где твой музыкальный инструмент? Тебе же, насколько я понимаю, нужно постоянно репетировать!

Костя героически молчал, но по его лицу Пете было видно, чего стоило ему это молчание. Брыклин стал делать бабушке знаки, чтобы та прекратила допрос костромского внука. Виолетта Потаповна заметила Петины знаки, но толком их не поняла и спросила:

– Что тебе, Петенька? Что ты гримасничаешь?

Тогда Брыклин отвел Виолетту Потаповну в сторону и сердито прошептал ей в ухо:

– Нельзя его про музыку спрашивать! У него от музыки стресс получился, врачи велели отдохнуть, сменить обстановку. Вот он и приехал к нам. А вещи… Зачем ему вещи? У нас есть все, что надо.

Виолетта Потаповна оглянулась на Костю и тихо всхлипнула:

– Бедный ребенок! Доигрался!

Ей, наверное, снова захотелось обнять и поцеловать костромского внука и она ласково позвала его к себе:

– Костя! Костенька!

Но «второе я» Пети Брыклина, которое в этот момент разглядывало названия книг на книжной полке, совершенно не отреагировало на ее зов.

– Костя! – еще раз жалобно позвала Виолетта Потаповна.

Но Константин и ухом не повел в ответ на ее мольбу.

– Результат стресса!.. – прошептал Петя бабушке. – Это еще пустяки!

– Бедный ребенок! – тяжело вздохнула Виолетта Потаповна, глядя на повернувшуюся к ней спиной жертву искусства. – Пойду приготовлю обед… Ему нужно укреплять пошатнувшееся здоровье!

И она ушла на кухню подбирать для страдальца драгоценные калории и витамины.

А Петя Брыклин тут же накинулся на Костю с упреками:

– Ты что молчишь, когда бабушка с тобой разговаривает?! Тебе что: трудно ответить?

– Разве она со мной говорила? Я думал, что с тобой, – удивился Альтер Эго.

– Кто у нас Костя? Я – Костя? Она ведь Костю звала!

– Прости, я забыл, – и «второе я» снова принялось рассматривать книги.

А Петя все никак не мог успокоиться:

– Это ж надо: свое имя забыл!.. Ты уж помни его, дорогой, не забывай! А то мы с тобой в такую кашу попадем, что и не выпутаемся после.

– Мы в нее и так попали, – не отрываясь от книжной полки, проговорил Костя. – И пока правду всем не скажем – из каши этой не выберемся.

– Только попробуй! Тебе же будет хуже – не мне!

– Почему?

– Потому что я – первый Петя Брыклин, а ты второй. Ты отделился, не я!

Кто знает, чем бы закончился этот разговор, но тут заявилась Маришка, которая все-таки не выдержала неизвестности, и Петя с Костей прекратили на время все препирательства.

Войдя в комнату, Маришка первым делом спросила Петю: