Майя Ганина - Тяпкин и Лёша

Пока не поздно, бельчонка, конечно, надо было выпускать. Нести его снова в лес мне не хотелось, я решила выпустить его здесь. На участке дачи росло много деревьев, потом рядом был овраг, заросший лесом, там жили несколько беличьих семей. Рыжему, может быть, здесь понравится больше, а главное, мы сможем его первое время подкармливать.

Так и сделали. Я открыла дверь терраски, мы сели на крыльце, и Рыжик, выбежав следом, сначала покрутился возле нас, потом прыгнул на перила, с перил на сосну, росшую возле крыльца, и быстро шмыгнул по стволу вверх. Засновал между ветвями, удивляясь простору, потом спустился немного по стволу, посмотрел на нас и поквакал. Наверное, попрощался, а может, поругал нас, что мы не отпустили его в такое хорошее место раньше. Потом он прыгнул с сосны на березу, с березы на сосну, потом на елку– и его не стало видно.

Мы посидели, подождали, но он так и не вернулся. В обед мы поставили на крылечко мисочку с молоком и хлебом, рядом положили нарезанное яблоко и всё время выглядывали за дверь, не пришел ли Рыжик. Грустно все-таки расставаться с друзьями, даже если они причиняют тебе некоторые неудобства. Поесть Рыжий потом приходил, но к себе уже не подпускал, одичал сразу.

На другой день после обеда приехала Вера Васильевна, привезла окончательные варианты рисунков для книжки, а с вечерним поездом вдруг заявился наш папа. Тяпкин обрадовался, что опять много народу и можно разговаривать, а папа сказал, поглядев в угол, где лежали игрушки:

– Ну вот, я действительно был болен какой-то тропической болезнью, она передается через комаров. Но выздоровел. Пришлось принять сорок уколов кокосителина, новое средство. Внутривенно.

– Бедный! – прошептала мне Вера Васильевна. – Почему вы не объяснили ему, что Лёша существует на самом деле?

– Бесполезно, – ответила я. – Я уж знаю. Он хороший человек, но не верит ни во что такое, понимаете?… Ни во что, о чем он привык думать, что этого нет. Если бы я ему рассказала, кто такой Лёша и что он есть на самом деле, наш папа решил бы, что я от него заразилась тропической болезнью. И мне пришлось бы тоже принять сорок уколов кокосителина внутривенно. Я этого, знаете, не люблю.

Папа сказал, что машину для переезда в город он заказал на понедельник, приедет за нами утром и чтобы к этому времени мы были уже готовы. После он уехал обратно в Москву, а Вера Васильевна осталась.

Тяпкин спал, мы сидели за столом и обсуждали рисунки.

– Как жаль, что Лёша ушел, – вздохнула вдруг Вера Васильевна. – Ведь я, собственно, за ним приехала…

– За ним? – Я удивилась. – Почему же вы раньше ничего не говорили? Ведь мы столько раз обсуждали эту тему!

Вера Васильевна усмехнулась.

– Ну, вы меня поймете… – сказала она. – Муж был на гастролях, писать ему об этом я не хотела: он мог тоже подумать, что я сошла с ума. Мужчины, они, знаете… Вчера он вернулся, я ему сказала, и, представьте, он всё принял как надо. Я даже удивилась. Сегодня я заторопилась к вам, а Лёши уже нет. Нелепо как все… Я так мечтала, что он будет жить у меня, читать книжки. Такой умный и милый…

Я подумала, что вообще-то завтра можно будет послать Тяпкина, чтобы он сходил за Лёшей, но Вере Васильевне об этом говорить не стала: может, Лёша не захочет идти к ней жить и она снова огорчится.

На следующее утро после завтрака я пошептала Тяпкину по секрету, зачем приехала Вера Васильевна. Тяпкин очень обрадовался, тихонько завизжал и шепотом закричал «ура», потом он захотел сейчас же бежать за Лёшей. Мы сказали Вере Васильевне, что хотим сходить к знакомым попрощаться, а то они уезжают. А сами пошли в овраг. Осторожно перепрыгнули через ручей, потом отыскали вход, где жили старички. Тяпкин снял пальтишко и полез в дырку в лыжном костюме. Я наказала возвращаться сейчас же и осталась его ждать. Но я ждала, ждала, а он всё не шел и не шел. Я уже стала очень волноваться: что-нибудь, наверное, случилось, – хотела бежать за лопатой, сделать дырку пошире и залезть туда сама. Но тут он появился вместе с Лёшей не из дырки, а совсем с другой стороны, откуда я их не ждала: сверху, с горы. Я стала их ругать и спрашивать, в чем дело, но они оба как-то странно отводили глаза и бормотали какие-то глупости. Тогда я рассердилась, взяла Тяпкина за руку и сказала, что больше никуда одного его не пущу, раз он пытается мне врать. И мы пошли домой.

А случилось вот что. Когда Тяпкин, очень толстый в своем лыжном костюме, все-таки долез до комнаты дедушек, то увидел, что все дедушки спят на своих кроватках, а Лёша сидит за столом, чистит желуди и трет их на маленькой терке, сделанной из ракушки.