Андрей Зинчук - Дощечка через лужу

Петровна. Да я уже раз десять тебе эту историю сказывала!

Лизка. А ты еще и в одиннадцатый скажи. Трудно тебе, что ли? Послушать хочется. Делать-то больше что? Ты ведь хорошо сказываешь, жалостно, страшно так!

Петровна. Ну, слушай, Лизка… Ты тогда фольклорным гриппом хворала, с пионерчиками лежала в лизарете…

Лизка. Ну, это я и сама помню!

Петровна. А раз помнишь, то должна знать, что мы не как-нибудь, а однажды в пору нелюбви, в скучные бесприютные времена, увязались втроем с бригадой сказочных артистов в этот лагерь. Да так тут и остались. Поварихами служили, в моечной-прачечной… (Будто готовясь к какому-то интервью.) К вожатству, правда, нас не подпускали по причине идеологической. Что делали в пионерчиковом лагере? Да жили! Причем превесело так!! А почему остались, когда те вдруг исчезли? И куда исчезли? Тут уже целая история стряслась… Как-то проснулись утром нет пионерчиков! Еще вчера вечером были полнехонек лагерь, шумели, как полоумные, по кроватям прыгали тихий ужас! А утром глядь нет никого! И вожатых, что характерно, ни единого! Сам директор лагеря куда-то пропал вместе с главным вожатым-женщиной! Мы долго думали: эти-то куда попрятались? Может, пока пионерчики не видят, на залив купаться почапали? Мы на залив. Ан и там никого нет! Один восьминос в воде светится. Так где же они, родимые? И нет в столовке, котлы пустые, и за котлами тоже никого. Нигде. Так и пропали навсегда. Вот так оно все и кончилось! Одним разом, можно сказать. И птицы замолкли. Потом, по весне, птицы, конечно, вернулись. А пионерчики уже нет. А после мы и тебя, Лизка, из лизарета вызволили…

Лизка. Тихий ужас!

Петровна. Ага. Зато малины теперь в лагере завались сколько. И мухоморы стоят, не сшиблены!

Аглая (нервно). И восьминос подходит к берегу, не замученный!

Лизка. А вон на той скамейке уже никто из них впервые в жизни не призна`ется кому-то в своей первой любви! Да тоненько так, трогательно: «Саша, я давно хотел тебе сказать!..» Давно он хотел! Три дня назад в первый раз ее на линейке увидел! Почему они всегда «давно хотят сказать», пионерчики эти, а?

Петровна. А знаешь, они теперь какие?

Лизка. Ну?

Петровна. Раньше ведь как было кончил школу, женился, родил ребенка, бросил курить. А у нынешних, говорят, то же самое только… наоборот!

Лизка. Это как?! (Сообразив «как», замолкает.)

Аглая (строго). Будешь творить зеркало, Лизавета? Второй раз тебя спрашиваю?!!

Безуспешно пытаются сотворить самое что ни на есть обыкновенное зеркало.

Лизка (Петровне). Ну что ты так на нас смотришь? Ну, немного разучились. Ну и что?

Аглая. А давай, Лизка, как на театре?

Лизка (ревниво). А что на театре?

Аглая. Как если бы ты мне была зеркалом, а я тебе?..

Лизка. Давай!

Оказав друг другу «помощь» а на самом деле заставив друг друга растрепать и испачкать себя почти до неузнаваемости, использовав для этого все подручные средства: уголь, кирпич, штукатурку со стен и т.п., Лизка с Аглаей возвращаются на крыльцо совершенно довольные собой. (Ибо, наблюдая превращения соперницы, каждая из них сама себя, разумеется, не видит.) Петровна , хмурясь, отодвигается от них, но быстро соображает, что теперь она остается совершенно «вне конкуренции».

Теперь на крыльце сидят три счастливые женщины. Ждут. Во все горло то хором, а то по отдельности горланят старые пионерские песни, прислушиваются, ждут ответа. Но ответом им только эхо из ближнего леса. Постепенно их настроение портится.

Аглая. Нет никого!!!

Лизка. В самом деле! В завтрашний четверг они придут на тебя покушаться, Аглайка, после дождика. Жди!

Петровна (неожиданно). И потом, Аглая, тебе ведь, почитай, уже лет триста, не меньше?!

Лизка. Ну да?!

Петровна. А ты что думала?

Аглая (огрызается). Все равно я моложе тебя! У меня вон даже отчества еще нет! А ты уже давно Петровна!

Петровна. Не спорю. Вы, конечно, помладше меня будете. Меня «Петровной» крестили в честь Святого града Петра, еще при его закладке. А мне тогда уже добрая сотня была!..

Аглая всхлипывает.

Лизка (запальчиво). Ну и что? Что из того? Ты только посмотри, Петербурговна… Солнце садится! Уходит равно от ВСЕХ НАС каждый вечер, словно навсегда! Я из-за этого в детстве даже спать ложиться боялась. Думала: открою утром глаза, а ничего вокруг нет! (Быстро приводит вяло сопротивляющуюся Аглаю в порядок: причесывает, вытирает ей лицо и т.д.) Так что если это, ну, все же когда-нибудь с нами случиться!.. (Тоже всхлипывает.)