Людмила Панова: Луговичка

— Да что вы, повздорили, что ли? Андрюша, пойди за ней, ведь ты мужчина.

Но Андрей ничего не сказал, он молчал и смотрел в окно. Мать вздохнула и оставила его одного.

К вечеру третьего дня дождь прекратился. Всё стихло, лишь слабый ветерок гулял в гуще листвы, тихо покачивая ветки сирени и рябины, что росли прямо под окном. Когда совсем стемнело, Андрей вышел на крыльцо, вдохнул ночную прохладу и взглянул на небо. В тёмной синеве округлилась луна. Она была такой яркой и выразительной, что казалось, будто невидимый художник взялся за невидимую кисть и нарисовал её здесь.

— Странно, сегодня полнолуние, как и тогда…

Он вслушивался в тишину ночи, а отдохнувшая от зноя земля дышала, наполняясь новыми звуками. В траве стрекотали цикады, шуршали крылышками ночные мотыльки. Где-то далеко, в лесу, кричала сова. «Я должен ещё раз увидеть её…»

Ноги будто сами понесли его к расколотому дубу. Луна, как тайная спутница, освещала дорогу. Вот он, Ерохин луг! Даже ночью видно, как он расцвёл, заблагоухал резедой, фиалкой да васильком. Красив, как его хозяйка. Добрался Андрей до дуба, сел, упершись ногами, и глядит по сторонам. Шелестит трава, а рядом нет никого. Неужто не выйдет? Ну хоть бы одним глазком её увидеть. Сколько просидел, не запомнил, а только слышит в траве шорох какой-то. Дремоту мигом сняло. Вскочил Андрей, шарит руками по траве, да всё без толку. Видно, почудилось.

— Да что ж ты, луговая хозяйка, так и канешь в неизвестность?

Андрей в отчаянии заломил руки. Но тут рядом вздохнул кто-то. Обернулся, а на него рыжий Фук смотрит. Грустно так глядит, даже щёки у него опустились. Андрей так ему обрадовался, будто брату родному:

— Фук! Здорово, Фук! Ты помнишь меня?

Хомяк прижал лапки к груди.

— Как же, жабудешь тебя! Иж-жа тебя наша хожяйка жамуж выходит жа шына Полевика.

— А не люб он ей, Полевик тот рыжий, тощий. Жадный он, как и отец его.

Андрей обернулся и увидел Хока. Тот смотрел на него с укором.

— Отчего же из-за меня? Я, что ли, её сватаю за Полевика?

Хомяки замахали лапками, затараторили наперебой:

— Так Полевик этот дождика вам пошлал только жа шоглашие её.

Андрей всё понял и просто рассвирепел:

— Зачем же она согласилась? Я его уничтожу, я разделаюсь с ним!

Он сжал кулаки. Хомяки смотрели на него, округлив глазки, постоянно шушукаясь. Андрей наклонился над ними и заговорил отчаянно, с болью в голосе:

— Где она? Пусть появится, я хочу её видеть!

Хомяки молчали, переминаясь с ноги на ногу.

— Я прошу вас, хомячки, позовите её! Ну хотите, я на колени встану!

— Зачем же на колени, я здесь.

Высокая трава раздвинулась, и, освещённая лунным сиянием, вышла Луговичка. Лёгкое прозрачное платье струилось серебряными волнами по её хрупкому телу. В распущенных пушистых волосах сверкали искорки росы. Она была так прекрасна, что Андрей потерял дар речи и только завороженно смотрел в её изумрудные немигающие глаза.

— Ты хотел меня видеть? Ну вот, я здесь, и чего ты хочешь?

Губы её не шевелились, а голос, казалось, исходил откуда-то изнутри. Андрей молчал, он чувствовал, как разум покидает его навсегда. Луговичка махнула над ним рукой и улыбнулась:

— Очнись, Андрюшенька! Иначе я никогда не узнаю, что же тебе нужно!

— Мне нужна ты, смотреть на тебя, слушать, быть с тобой! — Он проговорил это и удивился самому себе. Она подошла близко и коснулась его тонкой рукой:

— Это невозможно. Но даже не потому, что выхожу замуж, а потому, что человек с нечистью не живёт. Он погибнет и семью свою погубит, а я этого не хочу.

Её глаза были совсем близко, такие живые и такие далёкие. Андрей взял её за плечи:

— Это ты-то — нечисть?! Да я душу отдам за такую нечисть!

Она смотрела на него не мигая.

— Не надо мне твоей души, Андрюша! Иди с миром, забудь о нашей встрече.

И опять ему показалось, будто губы её не шевелились.

— Не будет мира в моей душе, Луговичка. Позволь хоть стоять рядом.

Вдруг она засмеялась, озорно так, совсем по-детски.

— Смешной ты, Андрюша! Перед нечистью пресмыкаешься. Что ж, подарю я тебе ночку звёздную за то ожерелье, что мою шею украшает, да за глаза твои карие, да за душу светлую.

Она схватила его за руку, и они побежали по лугу навстречу тёплому ветру и звёздам. Лёгкие ночные бабочки порхали над ними, а светлячки вспыхивали в траве маленькими искорками.

Спустившись с бугорка, они побежали к речке Быстрянке, которая после дождя разлилась бурным чистым потоком. Андрей зачерпнул прозрачной водицы и умыл лицо. Луговичка, босая, бродила по камушкам, пела и смеялась звонким голосом. Подол её платья совсем вымок, но она, казалось, не замечала ничего вокруг. Лунный столбик упал в шумящий поток воды, а Луговичка всё шла и шла по нему, и её хрупкая фигура всё больше отдалялась от берега.